Искатель. 1984. Выпуск №6
Шрифт:
Но размышлять над всем этим особенно долго мне не пришлось. Соображения насчет уместности в данной ситуации обезьян были прерваны далеким лаем. Собаки брехали хором, в котором угадывалось более десятка особей.
Меня вовсе не прельщала встреча в лесу со стаей одичавших собак, поэтому я поспешил вперед, надеясь поскорее добраться до научно-исследовательского центра. В спешке я уже перестал обращать внимание на породы растений, хотя иногда встречались совершенно изумительные экземпляры.
Лай нарастал. К сожалению, было невозможно определить в точности
Стая показалась из леса тогда, когда впереди уже маячило длинное приземистое здание. Я пустился во весь дух, крепко держа свою пудовую сумку. Собаки нагнали меня легко Зная дурную привычку этого племени бросаться на бегущее существо, я остановился и замер, чувствуя, как сердце лупит о грудную клетку.
«…Смерть молодого журналиста в необыкновенном экологическом саду исследовательского центра профессора Кеннета Квастму, без сомнения, была вызвана недопустимой расхлябанностью персонала, убежденного, что на территории экосада не могут находиться чужие люди…» — пролетела в мозгу безумная репортажная галиматья.
«Ну нет! — тут же оборвал я себя. — Умирать-то я еще не собираюсь! Все-таки это собаки, а, насколько мне известно, собаки не дичают до конца дней своих, даже попав в волчью стаю. Значит, на человека они просто так не бросятся… Если, конечно, их для этого не дрессировали специально!»
Стая окружила меня. Это были разномастные дворняги, среди которых выделялись благородством экстерьера и молчаливостью черный мохнатый ризеншнауцер и угрюмая широкогрудая немецкая овчарка. Дворняги продолжали надрываться метрах в четырех от моей фигуры. Ризен же и овчарка, по-прежнему молча и сосредоточенно, подошли и, немеющего, подтолкнули меня вперед, по направлению к видневшемуся дому.
«Люди! — хотелось отчаянно крикнуть мне. — Где же вы? Не дайте пропасть молодому журналисту, так и не написавшему своей самой сенсационной статьи!»
В душе я проклинал своего шефа, нашедшего для меня эту тему. Седой, высокий, почти старик, он носил среди сотрудников редакции кличку Крольчонок за свои вечно красные глаза и привычку подергивать верхней губой в задумчивости.
— Что тебе говорит имя Кеннета Квастму? — спросил он. — Профессора Кеннета Квастму?
— Каких наук профессора? — полюбопытствовал я.
— Это тебе тоже предстоит узнать. — Крольчонок снял свои массивные роговые очки и близоруко на меня уставился. — Послушай, Бэрни, этот профессор бросил какой-то институт во Флориде, большой и серьезный, и уехал в отдаленный глухой заповедник. Лет десять назад проходил у нас материал о его успехах — там удалось ассимилировать саженцы тиса на солончаках. Это прозвучало настолько дико, что никто всерьез заметку не воспринял. Вот, — он несколько раз дернул губой. — А вчера я у себя в книжечке обнаружил запись об этом. Мне кажется, имело бы смысл тебе туда съездить.
— Что там еще может быть интересного? — на всякий случай спросил я.
— У Квастму по той же заметке была навязчивая идея создать какой-то «специфический экологический сад», который бы в миниатюре моделировал взаимоотношения всех звеньев биосферы. Ну ты на месте разберешься, что к чему…
Холодный нос ризена уперся мне в ладонь. Я продолжал идти. Тогда собака схватила меня несильно зубами за руку. Я понял намек так: «Довольно, остановись!» Не желая понапрасну раздражать четвероногих конвоиров, я тут же замер. Собаки поменьше тотчас расселись вокруг на траве. Ризеншнауцер два раза громко гавкнул, и все собаки повернулись к зданию. Я тоже принялся его разглядывать.
«Храм науки» экологического заповедника «Спасатель» смахивал на крепость. Приземистое здание, блекло-серые стены прорезаны окнами, похожими на бойницы. Центр производил довольно мрачное впечатление.
Сумка оттягивала руку. Я подумал, что следовало бы опустить сумку на землю, но не стал рисковать — наверняка эти милые собачки не любят, когда чужаки делают лишние движения. Я знал о ризенах достаточно, чтобы относиться к ним с опасением, ибо их гнусная привычка не кусать, а вырывать клочья вызывала во мне глубокое отвращение.
Было тихо. Надо мной пролетели невысоко два аиста. Где-то под солнцем парил одинокий гриф. Я уже ничему не удивлялся. Только ждал, когда же наконец появится кто-нибудь из персонала «Спасателя».
«Черт побери, — думал я, — а ведь Азальберто, пожалуй, в чем-то прав, обходя эти места стороной».
Здание центра было относительно невелико — метров пятидесяти в длину. Оно уходило красным кирпичным фундаментом старомодной кладки в зеленую траву. На крыше торчали две длинные антенны, стянутые одним проводом. Больше рассматривать было нечего. Взгляд скользил по серым стенам, по однообразным зарешеченным окнам. Пожалуй, интересен был черный подъезд с широким навесом и перроном. Он, несомненно, был предназначен для разгрузки грузовиков. Куда же они девались, эти машины? II вообще, почему не видно ни одного человека вокруг? Все-таки еще день, и время совсем не обеденное.
Дверь подъезда наконец отворилась, и на пороге показался человек. Возраст — около шестидесяти, довольно сух и подвижен, лицо не дряблое, быстрые глаза. Он продолжал держаться за дверную ручку, словно собирался сразу же захлопнуть дверь. Другая рука пряталась за косяком двери, он в ней явно что-то держал. Одежда проста — какие уж там белые халаты! Брезентовая куртка и черные штаны, заправленные в сапоги. Меня, впрочем, это нимало не удивило. Я безошибочно признал в нем ученого по странному взгляду. Словно он только что проснулся.
— Кто вы? — хрипло крикнул открывший. Голос — сильный тенор, без интонаций.
Я так обрадовался, что наконец-то вижу человека, что, забывшись, двинулся к нему.
Ризен предупредительно и больно схватил меня за ногу.
— Эй вы. Потише! — грозно крикнул незнакомец и сделал движение, словно собирался снова скрыться в здании.
Я поразился. Меня хватают собаки, а он собирается уйти, оставить меня с ними наедине?
— Послушайте! — крикнул я. — Скажите своим псам, чтобы они отпустили меня.