Искатель. 1986. Выпуск №3
Шрифт:
— Уходи быстрее! — крикнул Алексей женщине.
Он подтолкнул ее к окну, выходившему на зады, в заросли кустов. Прикладом, с маху, высадил раму и почти выкинул в окно и ее и мальцов. Отбросил двустволку к телу мужика, схватил карабин Ровеня.
Едва успел выпрямиться, в комнату вошел Чеслав.
— Бежать хотел, гнида! — с ненавистью прохрипел Лех.
— Не я… — начал оправдываться Алексей, — мужик это…
— Герой… — Чеслав не поверил ни одному его слову. Но Алексею было на это наплевать. Барковскому сейчас нужна его жизнь, а раз так —
— Дай сюда! — Чеслав вырвал карабин из рук Алексея. — Пошли… Пан требует…
Чеслав вел его к другому краю деревушки. Вскоре Алексей увидел Барковского, его сына, еще нескольких бандитов. Лех хотел было доложить о случившемся. Полковник остановил его.
Он внимательно всматривался в дорогу. Ему показалось, что там, на дальнем пригорке, какое-то движение. Но дорога уходила в лесок и лишь потом снова была видна. Да, действительно, показался грузовик с людьми, еще один.
— Дать сигнал отхода. Оставить заслон, — полковник продолжал распоряжаться.
— Троих?
— Человек шесть—семь!
Чеслав удивленно взглянул на пана. Это же почти треть группы.
— А вы, молодой человек, — Барковский повернулся к Алексею, — если хотите найти, то… Пошли.
Астахов приказал развернуться в цепь и, как бреднем, охватывал деревеньку.
Бандиты не сразу начали отстреливаться. Они выбрали самый удобный момент, когда красноармейцы вышли на открытое место. Огонь был нечастым.
«Заслон», — понял Астахов.
Стреляя на ходу, где ползком, где перебежками, приближались к деревне.
«Медленно, очень медленно», — нервничал Астахов.
Но быстрее двигаться было невозможно. Противник, ведя огонь из-за домов, сараев и поленниц дров, сдерживал движение цепи. Наконец подтащили пулемет. Две очереди вдоль улицы заставили бандитов отступить. Астахов кинулся к пулемету.
— Давай на тот бугор, поверх крыш сыпанем. Отрежем от болот.
На склоне первый номер, молодой веснушчатый красноармеец, охнул, осел, бледнея. Выше колена правой ноги поползло ржавое пятно.
— Санитара сюда! — крикнул Астахов.
Он сам подхватил пулемет и потащил дальше. Быстро развернув, взялся за ручки.
Дал короткую очередь. Сменил прицел, приметив в прорезь, как кинулись, пригибаясь, к кустам маленькие темные фигурки, еще раз резанул по ним.
Потом стрелять стало невозможно. Впереди замелькали свои. Астахов встал, отряхнул шинель и пошел в деревню.
Едко пахло гарью. Тушили дом в середине улицы. Сносили убитых к сараю. Трупы бандитов складывали отдельно. Их было пятеро, но они Астахова не интересовали. Он смотрел на двоих живых, которых красноармейцы вывели из-за домов. Памятуя о полученном опыте, пленных поставили за бревенчатый сарай.
«Говорить сейчас не будут, — понял Астахов. — Они себя уже похоронили и отпели. Все скажут, когда осознают, что выжить можно».
Распорядившись отправить их с усиленной охраной в город, он направился к хате, около которой собралась группа красноармейцев и местных. Прибыли проводники с собаками.
Дверь хаты распахнулась. Оттуда вышел высокий худощавый мужчина в поношенном пальто. Правой рукой он обнимал за плечи девочку лет десяти. Левой, раненной и беспомощно болтавшейся на перевязи из женского платка, он неловко прижимал к себе винтовку. За ним вышла полная моложавая женщина. За ее подол ухватились еще двое ребятишек. Третьего, мальчика лет четырех, она держала на руках. Его плечо было замотано желтой тряпкой, на которой проступили темные пятна. Он уже не плакал, а только всхлипывал и серьезно смотрел на взрослых.
— Фельдшера и санитаров, — приказал Астахов.
Пока те не пришли, один из красноармейцев бережно взял раненого ребенка, расстегнул шинель и спрятал его босые ножки у себя на груди.
Мужчина шагнул к Астахову.
— День добрый, панове! — сказал он.
— Здравствуйте, — козырнул Астахов.
— Я председатель сельсовета… — мужчина стоял, опершись на винтовку. — Как те вошли в деревню, Ганна, — он кивнул на Женщину, — кинулась двери запирать… Вижу, поджечь хотят… Подстрелил двоих. Вон ваши уже отнесли Потом видим, свои…
Мужчина говорил медленно, переводя дух после каждой фразы.
— Поляк? — спросил Астахов.
— Так есть, поляк. У нас просьба до пана командира. Они ушли в лес, а дальше болото. Пусть пан командир возьмет нас, мы покажем ход по болоту, там только одна тропа. Им негде пройти, кроме нее.
Астахов оглянулся. Вокруг, смешиваясь с красноармейцами, стояли мужики и бабы, напряженно слушая их разговор.
— Хорошо, — сказал Астахов. — Но кто нас проведет? Вы же ранены.
— Это ничто. Рана тут… — Председатель с болью посмотрел на убитых односельчан, чьи тела лежали рядом с телами погибших красноармейцев.
— Громаде жить надо, — после паузы снова заговорил председатель. — Пока те в лесу да на болоте, жизни нет. Кончать их надо…
Он оглядел толпу.
— Никифор, пойдешь?
Патлатый мужик в линялой рубахе и солдатской куртке протиснулся вперед.
— А чего не пойти? — сказал он. — Только винтовочку бы…
Астахов кивнул, Никифору дали винтовку. Тот посмотрел на нее ласково и нежно провел заскорузлой рукой по прикладу. Мужики молча выходили и становились рядом с Никифором.
— От мы и пойдем, — сказал председатель. — За меня не беспокойтесь, я еще многое сделать могу.
Жена, Ганна, быстро сходила в избу, пока мужу перевязывали руку, и вынесла фуражку со звездой.
— Помогите тут друг другу, люди, — сказал он односельчанам, надевая фуражку. Закинул винтовку за спину. — Мы готовы.
Все, больше Нестор ждать не мог. Старое солнце совсем устало. У него были силы, чтобы светить, но греть оно уже не могло. Поэтому Нестор хотел повесить свое солнышко. Только как повесишь, когда Василинки все нет и нет. И красочки нет.