Искатель. 1987. Выпуск №2
Шрифт:
(Оживление в зале).
Тамада поднимает свой бокал, глаза его сверкают, голос гремит:
— Давайте же в этот большой для новобрачных и для всех нас день выпьем за то, чтобы каждый из нас жил на земле столько, сколько ему положено, чтобы хорошо делал свое дело, чтобы радовался, глядя на детей, внуков и правнуков, и чтобы всегда были с нами мир, счастье и любовь! За вас, дорогие! (Возгласы одобрения.)
Воздаю должное ораторскому искусству моего друга и чокаюсь с Ольгой.
— За тебя, дорогая!
— За тебя, дорогой! — отвечает она бесцветным голосом, как и подобает примерной супруге.
Вино превосходное. Впрочем, человек, расположившийся напротив, на сей счет, по-видимому, иного мнения, ибо к бокалу он так и не притронулся. Он сидит и не сводит печальных глаз с Ольги. Это небезызвестный Тариэл.
— Почему он все время на меня смотрит? — шепчет мне девушка.
— Вы ему нравитесь, — говорю я.
И тут же мне в голову приходит, что возможна и другая причина столь пристального внимания. Об этом я, естественно, умалчиваю.
— Ты, — поправляет она.
— Ты, — повторяю я.
Иной раз и малопочтенная роль эха не лишена приятности.
— Но ведь я замужем, — резонно замечает она, возвращая меня к интересующей ее теме.
— Разве это препятствие для мужчины?
— Луна в небе… Такие слова женщины помнят до гробовой доски. А он симпатичный, правда?
Стоит мужчине выдать «на-гора» какой-нибудь дурацкий комплимент, и он уже симпатичный.
— Если бы он понимал по-русски, у него бы сразу улучшилось настроение, — говорю я.
Настроение у нашего визави не меняется, тем не менее мне кажется, что его способности к языкам Руставели несколько приуменьшил.
Появляется тамада, делает знак рукой. К нам спешат веселая старуха с кувшином и краснощекий толстяк с двумя рапирами шашлыков. Автандил с поклоном преподносит нам по рапире и, заговорщицки подмигнув мне, интересуется:
— Узнаешь?
— Неужели?..
— Он самый — наш бывший попутчик. Высший сорт! Ешьте, пейте, Гости дорогие! У нас на свадьбе быть голодным и трезвым не полагается!
Поздно ночью, когда самые стойкие еще сидят за столом и еще звучит песня, тамада провожает нас на ночлег. Открывает дверь, пропускает в какую-то комнату и говорит:
— Вам здесь будет хорошо. Отдыхайте. Пойду скажу этим головорезам, чтобы не шумели.
Осенив «чету Никитиных» улыбкой, Руставели выходит. Мы остаемся вдвоем. Осматриваемся. Комната небольшая, интерьер выдержан в национальном стиле, стены покрывают ковры. Кровать, как и следовало ожидать, одна. Пауза затягивается. Молчание становится неловким.
— Вот они, последствия фиктивного брака в лучшем виде, — бормочу я.
Ольга молчит. Судя по всему, выход из создавшегося положения следует искать мне. Эти поиски не затягиваются, хотя и стоят определенной внутренней борьбы с самим собой.
— Ну вот что… Оставайся здесь, — решаю я. — Я переночую в машине.
— Не надо в машине! — поспешно восклицает девушка.
— Почему? — задаю я естественный в этой ситуации вопрос.
— Ну, в общем… — Ольга лихорадочно ищет ответ и наконец находит: — Нас могут неправильно понять. Хозяева так старались! Думаешь, легко разместить такое количество гостей?
— Я так не думаю и поэтому исчезаю, — заявляю я. — И вот что, Оля… После того как я уйду, хорошенько запри окно и дверь.
— Боишься, что украдут? — вымученно улыбается девушка.
— Боюсь, — говорю я, что в той или иной степени соответствует действительности.
После того как я дал необходимые указания, мое присутствие в данной географической точке становится необязательным. Направляюсь к двери.
— Олег! — окликает меня девушка.
Оглядываюсь. У меня нет никаких сомнений. Она боится за меня, но объяснять причину своих опасений не решается. Что ж, подождем.
— Спокойной ночи, — говорю я.
— Спокойной ночи, — шепчет Ольга.
Оставив ее наедине со своими страхами и сомнениями, обхожу дом и, укрывшись в темноте, какое-то время наблюдаю за заветным окном. Вопреки моим советам девушка не заперла его на засов, а, наоборот, распахнула настежь. Выключив свет, она замирает у окна. Оставляю свой пост и следую дальше. Здесь пока все.
Свадьба сходит на нет. У столов еще копошатся какие-то личности, но вряд ли они способны соображать, что происходит в окружающем мире. В поисках пристанища оглядываю двор. Мое внимание привлекает стог сена, стоящий у забора. Стратегические достоинства этой позиции очевидны. С вершины стога отлично просматривается двор и, что немаловажно, улица.
В следующее мгновение занимаю сей опорный пункт, надеясь, что никто этого не заметил. Сено оглушительно пахнет. Запахи навевают фривольные мысли о сне. Дабы отогнать от себя сон, выдергиваю пук травы и энергично растираю щеки и лоб. На время это помогает. Во дворе и на улице не происходит ничего заслуживающего внимания, и меня начинает снова клонить ко сну. В этот самый момент у «Нивы» возникает какая-то фигура. Это не подвыпивший прохожий и не подгулявший гость, интересующийся новинками отечественного автомобилестроения. Появление этого человека здесь не случайно.
Осторожно обойдя автомобиль, фигура делает попытку нырнуть под капот. Забыв о сне, с интересом слежу за развитием событий. Тут же выясняется, что этим занят не я один. Кто-то из-за стола, где, по-видимому, крайне нуждаются в свежих силах, зовет:
— Эй, дорогой, куда полез? Иди сюда! Выпьем!
Неизвестный выбирается из-под машины и поспешно исчезает в темноте.
— Куда ты, генацвале? — удивляется приглашавший.
Вопрос остается без ответа. В следующие часы моя «Нива» не привлекает ничьего внимания. Рассвет уже золотит близкие вершины гор, когда я, убедившись, что наиболее стойкие из гостей вознамерились пировать до утра, позволяю себе уснуть. Мой сон желанен и легок. Мне снится, что я летаю. Это, помимо всего прочего, означает, что дело, которому я посвятил трудный день, удалось.