Искатель. 1988. Выпуск №2
Шрифт:
— Знаешь что… — внимательно осмотрев её, Воронцов сдержался и повторил: — В общем, неси кофе. Остальное обсудим позже.
Люся вышла в соседнюю комнату, где уже находилась переводчица с поджарым мужчиной.
— Сергей Александрович у себя?
— У себя. К вам гости, Сергей Александрович, — вернувшись к порогу кабинета, пропела секретарша. — Пожалуйста, проходите.
Воронцов встал навстречу, после рукопожатий иностранец произнёс длинную фразу и выжидательно уставился на переводчицу.
— Господин Эдстрем в восторге от ваших проспектов промысловой
— Я рад высокой оценке нашей деятельности, — улыбнулся Воронцов. — Но сегодня не могу выполнить пожелания господина Эдстрема. И завтра… Лучше всего это сделать через два дня, Переводчица перевела, и швед сразу ответил тирадой.
— Но послезавтра открытие, день очень хлопотливый… Господин Воронцов не упустил это из вида? После открытия тоже будет много хлопот.
— Господин Воронцов обычно всё помнит, — ещё шире улыбнулся Воронцов. — Открытие ещё не торги, у нас будет время пообщаться.
Респектабельный посетитель осклабился, выговорил нечто.
— Господин Эдстрем заранее благодарит. Он просит извинения, если отнял драгоценное время.
— Ну зачем он так… Скажите, что я рад быть полезным нашему общему делу. Всего доброго.
Воронцов прошёл с ними не дальше двери кабинета, вернувшись, уселся в кресло.
— Люся, ушли они?
— Ушли! — Девушка отсыпала в чашки из баночки. — Я забыла сказать. С обеда пришла, а у вас приятель сидит. Симпатичный такой, строгий и вежливый. Из Москвы.
— Мальцев? — Сергей Александрович быстро вывел фломастером на бумаге знак вопроса. — Он ничего не просил передать?
— Ничегошеньки, — Люся разлила кипяток, подхватила подносик, появилась в дверях. И больше несла себя, нежели кофе, — Я с вами выпью, можно?
Тем, кто впервые попадает на стоянку катеров и яхт, предоставляется возможность получить массу новых и разнородных впечатлений.
Во-первых, они понимают, что в огромном городе рядом с ними живёт романтическое племя людей, для которых водная стихия составляет главную притягательную силу. Во-вторых, поражает разнообразие типов судов малого флота, соседство изящных и тяжеловесных деревянных парусников с быстроходными, мощномоторными катерами из металла. И в-третьих, не может не оставить угнетающего впечатления и местоположение, и качество этих стоянок, оттеснённых в самые заброшенные уголки берега, выходящего к загрязнённой и мелководной акватории.
На одной из стоянок, сидя на продырявленном днище не один год назад вытащенного из воды ялика, седоусый сторож дымил самокруткой, поджидая возвращающегося по берегу Мальцева.
Под вечер из тёплой воды вздымался туман, близко поставленные катера и яхты, покачиваясь на мелкой воде, звучно тёрлись бортами.
— Ну, нашёл? Э-э, говорил я тебе… Мало чево в бумагах записано, ты всегда гляди, что есть! У нас ведь с этим полное безобразие, со стоянки на стоянку посудины гоняют.
— А зачем тогда пункты приписки, регистрация? — достав сигарету, прикурил от пахнущей махрой самокрутки Мальцев.
— Как это — зачем? Для отчёту, для виду, штоб всё казалось заведено с порядком, — показал редкие жёлтые зубы сторож. — Хотя людям и лучше, свободней, коли порядка меньше. Вот ты, к примеру, с залива идёшь, неохота к своему месту гнаться, завернул сюда. Сунул мне троячок, а я к вину слаб. Приму с душой и тебе швартовку разрешу. Понял?
— Понял. Только теперь совсем не знаю, где мне своего дружка искать… Он, понимаешь, с женой не поладил и на катере ночует. Я, наверное, все такие порты объездил — и нигде. А нужен позарез!
— Знаешь, сгоняй на Голодай, — решительно посоветовал седоусый охранник. — Там такой Петя по надзору заведует, скажешься от меня, от Палыча, стало быть. Прошлый раз я его навещал, так мы шибко гуляли! Малость самую недобрали, он и сбегай на одну лайбочку, которая у ево в укромном закутке стоит, принёс полбутылки. Не иначе твой дружок в той лайбе ховается.
— Ну, спасибо, Павлович… Подал надежду. Заторопившись, Мальцев хотел уйти, но Палыч придержал его за полу пиджака, сокрушённо поцокав, потёр пальцем о палец.
— Ку-уда? А самую благодарность и забыл… За спасибо, милый, ныне и воробей не чихает.
— Держи, — сунул ему в руку Мальцев. — Чихай на здоровье.
Горючего оставалось полбака, торопиться он торопился, но, давно проверив, что гонки в городе выигрыш во времени не дают, вёл машину расчётливо, следя лишь за тем, чтобы не делать лишних остановок, по возможности постоянно находиться в движении. И всё же однажды специально остановился, позвонил из автоматной будки.
Приблизившись к району предполагаемой стоянки, едва не запутался в лабиринте различных проездов, не все из расспрашиваемых могли подсказать, куда надо свернуть, а между тем постепенно темнело. Наконец подросток лет пятнадцати наиболее толково разъяснил, как подъехать к искомому месту. А до него оставалось немного.
Грунтовый участок дороги был сильно разбит тяжеловозами с близкого строительства, и Мальцев медленно вёл «Волгу» между забором и проволочной оградой. Проехав мимо продуктовой палатки, оставил машину за ней и, приблизившись к забору и немного пройдя вдоль него, вышел к деревянному строеньицу за воротами. В оконце будки горел свет, от дверей встала и грозно взлаяла лохматая шавка. Мальцев двинулся прямо на неё, и собака, жалобно рыча, заметалась на крылечке, а затем нырнула под него, негодующе взвыв из укрытия.
— Цы-ыть! — прикрикнул загорелый мужчина неопределённого возраста, поднимаясь с топчана. — Кто там, Боцман?
— Свои, — Мальцев, нагнувшись, пролез под низкую притолку, — Привет от Палыча, если вы — Петя.
— Кому Петя, а кому Пётр Фадеич… Чего надо? Я спать решил.
— Такое дело, — не замечая его ворчливой неприязни, гость сел на табурет у стола. — Сказал мне Палыч, что у вас в тихом углу катер стоит. Это моего дружка катер… А я завтра в командировку лечу и должен ему деньги передать. Знаете, наверное, что он от хозяйки скрывается, не поладили они.