Искатель. 1988. Выпуск №4
Шрифт:
— Женевьева! Женевьева!
В эту минуту появляется другая машина. Раздаются выстрелы. Три грузовика тут же рассредоточиваются. Сидящие в них отстреливаются. Полицейскую машину заносит, она скользит по асфальту и валится на бок.
В заднее стекло Поль видит, как из покорёженной машины выскакивают полицейские. Слышатся ещё выстрелы. Пуля, пробив стекло сзади, свистит у самого уха Поля и делает дыру в смотровом стекле.
— Так, значит, вы и есть та самая служба пробуждения? — спрашивает Поль.
Поль
Любопытство толкало его продолжить эксперимент. Бросив взгляд на часы, Поль вновь принял немного порошка. Теперь он знал, как влияет дозировка: отрезок времени, в который он попадал, зависел только от его воли, а длительность путешествия — от того, сколько он примет вещества.
Сама же эта продолжительность никак не была связана с продолжительностью бессознательного состояния, в котором он находился в настоящем. Поль Мог часами, а то и днями копаться в будущем. Без сознания он оставался не более получаса. Но вот мысли его спутались. Комната поползла в тумане. Другой мир вставал перед ним.
Вопрос остаётся без ответа. Машины вырываются из Парижа, поворачивают в грязный пригород и останавливаются наконец у какого–то старого гаража. Поля подталкивают к выходу и ведут в гараж. Освещение тут такое же скудное, как и в гостинице Мемодрома, но уже по другим причинам.
В гараже люди, вооружённые автоматами. Все поворачиваются к Полю. Один юноша подходит и плюёт ему под ноги.
— Я не хотел разглашать формулу, — говорит Поль.
Кто–то вбегает в гараж с криком:
— Полиция!
Все разбегаются. Юноша смотрит Полю в лицо:
— Надеюсь, в этой заварухе тебя прикончат.
Раздаются выстрелы. Стёкла в гараже разлетаются вдребезги. Полю хорошо видна дыра, пробитая пулей в голове террориста. Тот валится на землю.
Стрельба вокруг Поля вдруг прекратилась. Убито больше половины террористов. Остальных в наручниках выводят во двор, где их поджидают полицейские машины.
Полицейский в штатском подходит к Полю:
— Вы, профессор?
И, обернувшись к своим коллегам, произносит:
— Отпустите его, это Эрмелен.
Те почтительно расступаются.
Изабелла нашла его в подавленном состоянии.
— Не лучше ли прекратить, а то это превращается в токсикоманию.
— Ты, конечно, права. Но загнивающее общество, полицейский режим, заставляющий людей укрываться в своих воспоминаниях, — это ведь из–за продажи «мемо–2». Прекрасное средство сделать людей послушными — заставить их уйти в воспоминания о лучших минутах жизни, заставить переживать эти
Изабелла молчала, поражённая. Потом вдруг выпалила:
— Но я так же виновата, как и ты.
— Нет, — резко возразил Поль. — Мы оба в ответе за создание «мемо–2», но я один — за его продажу. Мне ни в коем случае не надо было брать патент. Я должен был сохранить формулу в тайне.
И он стукнул кулаком по подлокотнику кресла.
— А ведь у меня возникала такая мысль. Мне было не по себе, и одно время я не хотел даже заговаривать о патенте. Но вся эта сумасшедшая гонка после…
Поль замолк.
— После С–24? — закончила за него Изабелла.
Он скользнул по ней отсутствующим взглядом.
— Да. После С–24.
Изабелла на секунду задумалась, потом предложила:
— Схожу–ка я к Жинесте.
Поль поднял голову.
— Зачем это? — кисло промолвил он. — Переспать с ним, чтобы спасти человечество?
Изабелла ответила не сразу. Сначала погладила юбку и только потом снова подошла к Полю.
— Он женат. Живёт со своей женой. Ему пятьдесят девять.
Поль расхохотался.
— Вот–вот. Седина в бороду — бес в ребро.
Изабелла сердито взглянула на него.
— Бывают минуты, когда ты мне отвратителен.
И ушла, хлопнув дверью.
Поль так и остался сидеть в кресле, скрюченный, как старик, уставившись отсутствующим взглядом через оконное стекло на здание в другом конце двора.
Наконец он поднялся, открыл ящик шкафа и вынул колбу. Высыпал на ладонь немного белого порошка. Пошёл в кухню, налил в стакан воду и проглотил порошок.
Потом вернулся и сел в кресло. Подумать только, прилагать такие усилия, чтобы сохранить отношения с Изабеллой, а эти усилия как раз и приводят к разрыву, его же тяга к знаниям оказывается причиной людских несчастий, да и самим собой он мог оставаться, лишь будучи приспешником политических террористов. Что же тогда получается?
Поль готов был погрузиться в любые воспоминания. Хоть этим он не принесёт никому вреда.
Поль сидит у себя в комнате, на втором этаже. Дом находится на самом краю городка Ньёр–ля–Фонтен. Дальше железная дорога идёт уже по полю. Он сидит тихо. Вот уже почти час не смолкает страшный шум. Немецкие солдаты ведут себя как муравьи в потревоженном муравейнике.
Тяжёлые шаги сотрясают узкую лестницу. Раздаётся стук в дверь, она распахивается. Солдат в каске, подняв автомат с примкнутым штыком, жестом, не терпящим возражений, велит Полю идти за ним. Поль встаёт. Пропустив его вперёд, солдат идёт следом.