Искатель. 1991. Выпуск №6
Шрифт:
«От безделья пропадают, — подумал Сергеев. — Телефоны не звонят, календари чистые, по всякой ерунде — запрос, чтобы потом отчитываться».
Официально никакой кражи из ремзоны УВД не существовало, но майора это не смутило.
— Запрос сделаем, — бодро сказал он и тут же на бланке УВД написал требуемый документ, поставив палочку, расписался за Ледняка, с потолка вписал исходящий номер.
Только после этого Никонов отправился с ним к забору «ремзоны», осмотрел место, поднялся на ящик, поковырял свежий цемент в щели между плитами.
— Похоже, он тут что-то рассматривал. И довольно долго.
— Наблюдал, удобный момент подбирал.
— Наверное…
Начальник розыска спрыгнул с ящика.
— Скорее всего это кто-то из охраны, — вслух рассуждал он. — Здесь как раз проходит маршрут контроля периметра… Пойдем, посмотрим, чей это участок.
Однако в штабе ВОХРа выяснилось, что четкого закрепления бойцов за маршрутами не существует. Перед каждой сменой бригадиры по своему усмотрению расставляют людей на посты.
За последние шесть месяцев интересующий Сергеева участок охраняли пятьдесят два человека. Из постового журнала майор выписал фамилии дежуривших в ночные смены. Таких оказалось пятнадцать. Наиболее часто повторялись три фамилии. Сергеев аккуратно подчеркнул каждую из них.
Пока Сергеев отрабатывал «Прибор», Валера Лопов посетил Северный райотдел, обслуживающий территорию, на которой находился завод.
— Мы же к ним отношения не имеем, — пожал плечами старший опер — крепыш, начинающий терять спортивную форму. — Спросите на всякий случай у зонального.
Зональный оперуполномоченный задумался, вороша в памяти гору непригодившихся до поры фактов.
— Приходил один с «Прибора». Похоже, шизофреник. Охранник, что Ли. Заявление хотел нам повесить. Как раз по ремзоне.
Опер зевнул и потянулся.
— Дежурил в ночь и опять заступил. Надоело! Я, кстати, и не знал, что под боком ремзона. Сход-развал там можно сделать, не в курсе?
— Какое заявление? — стараясь не проявлять заинтересованности, спросил Попов.
— Плел что-то про трупы… Черт его знает! Шизофреников сейчас развелось! Вроде там бандиты трупы потрошат и внутренние органы за границу продают!
На полу обозначился колодец со скользкими стенками, и Попов сделал шаг в сторону. Колодец исчез.
— Какие трупы, какие органы?! — нервно вскричал он. — Откуда он это взял?
— Да не психуй ты, — успокаивающе махнул рукой опер. — К краже вашей он не вяжется, иначе чего бы пришел. Так, обычный дурак.
Попов взял себя в руки.
— Может, он видел чего? Как фамилия-то?
— Сейчас поглядим, если осталось…
Опер полистал вспять перекидной календарь, всматриваясь в неразборчивые записи.
— Вот он, кажется… Или нет? Середин! Или этот… В общем, или Середин или Лебедев — они в один день приходили. У кого-то собака пропала, а у кого-то трупы разделывают. Оба психи!
Зональный еще раз зевнул и вдруг встрепенулся.
— Послушай, так если ремзона к «Прибору» не относится… Ты мне, получается, кражу подвешиваешь?
— Да нет. Нам попробовать запчасти найти да перед генералом отчитаться.
— Это другое дело, — опер облегченно вздохнул.
Когда Сергеев и Попов сверили свои списки, то оказалось, что одна фамилия имеется в каждом из них. Лебедев — тридцатилетний стрелок охраны «Прибора». Из разведопроса, проведенного Сергеевым в штабе ВОХРа, можно было сделать вывод, что это незаметный, малоконтактный человек: исправно отбывал часы дежурства, отношений с коллегами не поддерживал, от участия в праздничных «мероприятиях» уклонялся и не совершал решительно никаких поступков, которые определили бы его индивидуальность.
— По-моему, он с прибабахом, — сказал бригадир ВОХРа. — Молчит, книжки про шпионов все читает, ни в «козла», ни выпить, ни про жизнь поговорить… На стрельбах, как пацан, патроны у ребят выпрашивает. Многие отдают, чтоб наган не чистить… А ему в удовольствие разбирает все время, смазывает, протирает… Три года работает, а мы о нем ничего толком и не знаем.
— Видно, действительно шизанутый, сказал Сергеев, когда внутренний круг обсуждал собранные данные. — И но месту жительства тоже — тихий, ни с кем не общается…
— Это хорошо, — Викентьев посмотрел на Ромова. — Меньше контактов, меньше болтовни.
— Хорошо-то хорошо, — вроде как согласился Наполеон, но отрицательно покачал головой. — Может, действительно у него романтика в заднице играет, шпионов ищет, потому и в замке ковыряется. Но вот что он про трупы-то болтал? Надо же встретиться с ним кому-то, поговорить, разведать что к чему…
— Он в больнице, с желтухой, — пояснил Попов. — Это дело долгое, а лезть в инфекционное особой охоты нет.
— А точно с желтухой? Тогда конечно… Месяца два, а то и больше…
Иван Алексеевич пожевал губами.
— Бывает, и совсем помирают. Особенно сейчас: врачи хреновые, лекарств нет…
— Ладно, аксакал, не крути свою шарманку, — перебил Викентьев, и Наполеон обиженно замолк.
— Делаем такой вывод: опасности рассекречивания нет, работу продолжаем. По выздоровлении прощупать нашего друга, тогда и подведем итоги. Может, ему у психиатра полечиться надо. Значит, само собой, и работу придется сменить. Другие предложения есть?