Искатель. 1997. Выпуск №3

Брэдбери Рэй Дуглас

Мысленно Владимир занес ее в список посетительниц архива, с которыми следует поговорить в первую очередь.

ГЕНРИЕТТА

Заказанные Фризе материалы доставили из хранилища через два дня. Когда от стремительных каллиграфических записей, сделанных синодскими писцами, у Владимира зарябило в глазах, он, разузнав у заведующей, где находится буфет, отправился пить кофе. На лестнице его окликнули:

— Господин Фризе!

Оглянувшись, Владимир увидел брюнетку. Пробивавшиеся сквозь пыльное окно солнечные лучи эффектно

высветили ее фигуру, облаченную в минимум одежды. Смотрелась молодая женщина вполне прилично. Про таких обычно говорят: «Все при ней».

— Вы спрашивали про буфет… Я как раз туда иду.

— Мне повезло.

Фризе подождал, пока брюнетка не спеша спустилась по ступеням.

— Генриетта. — Она протянула руку и дружески улыбнулась.

— Владимир.

— Владимир Петрович Фризе. Я слышала, как вы представлялись Таиске.

Они двинулись по узкому коридору, заставленному старинными, красного дерева, книжными шкафами. Шкафы были пустые и невольно наводили на мысль о мерзости запустения.

— У вас, Генриетта, прекрасный слух.

— Имеющий уши… — Она засмеялась. — А все — вредная Таиска. Посадила меня перед своими злыми очами. Только не думайте, что это большое удовольствие — слушать ее наставления новичкам.

— Отключаться не пробовали?

— Пробовала. Но когда приходит интересный мужчина… Вот и наша корчма.

— Салют, Алена! — поприветствовала новая знакомая Фризе худенькую, молодую буфетчицу. У буфетчицы было усталое, бледное лицо. А улыбка, которой она ответила на приветствие Генриетты, показалась Фризе неискренней.

Кроме сухонького старичка с породистым лицом и с румянцем на щеках, пившим чай с лимоном, других посетителей в буфете не было. Перед старичком лежала промасленная бумажка и на ней пирожок с капустой, от которого он отламывал кусочки и отправлял в рот.

— Привела тебе нового едока! — сообщила брюнетка буфетчице.

Владимир поздоровался, удостоившись лишь легкого кивка.

— Вам, Генриетта, как всегда?

— Да, радость моя. И кофе.

«Как всегда» означало четыре здоровенные сарделька. За них и за кофе Генриетта выложила довольно большую сумму, и Фризе подумал о том, что молодая исследовательница архива недостатка в средствах не испытывает.

— А вы что будете кушать? — спросила Алена. — У меня есть винегрет, тушеная капуста. Бутерброды.

— Черный кофе… — Владимир секунду поколебался. — И пару сарделек.

— Вид у вас вовсе не архивный, — сообщила ему новая знакомая, внимательно, без стеснения, рассматривая Владимира, подсевшего к ней за столик.

— Эго серьезный недостаток?

— Вы на меня не обижайтесь! Мелю все, что в голову взбредет. — Генриетта ловко содрала шкуру с сардельки, густо намазала ее горчицей и с аппетитом принялась за еду. Уже по острому запаху, от которого пощипывало в носу, можно было определить, что горчица — крепче не бывает! — Я с вашим предшественником подружилась. Приятный был меланхолик. И как старался!

— А с предшественницей?

— С Леной? С нашим братом, с женщинами, у меня дружба не вытанцовывается. Молодые все с претензиями. И жуть какие ревнивые. А со старушками общаться — тоска заедает. Так что я — специалист по сильному полу.

Она так ловко «ошкурила» еще одну сардельку что Фризе улыбнулся.

— Большая практика?

— Сардельки — мол слабость. Кстати, вы, наверное, голову ломаете — почему Таиска меня посадила рядом с собой? Не напрягайтесь по пустякам. Она бы с радостью не пустила меня и на порог архива. Дай ей волю. Видели, сколько на моем столе макулатуры? Таиска просто боится. Боится, что я вынесу какой-нибудь том под юбкой.

Отметив, что Владимир расправился только с одной сарделькой, а тарелку со второй отставил в сторону, Генриетта разочарованно бросила:

А едок-то вы слабосильный! — и подцепила вилкой отодвинутую сардельку. — Не возражаете?

— На здоровье! Может быть, вам еще парочку взять?

На иронию Генриетта внимания не обратила:

— Спасибо. На сегодня пяти хватит. А в будущем я не прочь принять и такой презент. Сардельки предпочитаю цветам.

Буфетчица поглядывала на Генриетту с неодобрением.

Покончив с последней сарделькой, брюнетка посмотрела на Фризе:

— Перекурим?

Вообще-то Фризе курил только трубку. Да и такое случалось не часто — когда была нужда над чем-то крепко поразмыслить или успокоиться. Фризе помогала сама процедура — неспешное, обстоятельное набивание трубки табаком, раскуривание. Наблюдение за тем, как плывут по комнате первые сизые колечки.

Но когда он уходил из дому, всегда опускал в карман пачку хороших сигарет. Владимир называл их «представительскими». Очень часто вовремя предложенная собеседнику сигарета помогала завязать с ним тесный контакт. Поэтому, согласно кивнув Генриетте, он достал из кармана «Кэмел».

Через пять минут они уже дымили в другом конце здания, на лестнице, идущей в полуподвальное помещение.

— И охота вам, Владимир Петрович, штаны в архиве просиживать? — поинтересовалась Генриетта, сделав несколько затяжек.

— Шеф попросил помочь. Я думаю, эта работа ненадолго.

— Странный у вас шеф. Заставлять кандидата юридических наук рыться в архивной пыли! Наша фирма уже давно предлагала Антонову досконально разобраться с его предками. И представить все нужные документы.

— А что за фирма?

— Русско-американское агентство «Наследники». Неужели не слыхали? Солидное учреждение.

— Не слышал. — Фризе удивился тому, что Антонов ни словом не обмолвился о том, что «Наследники» предлагали ему услуги.

— Честно говоря, Володя, — Генриетта придвинулась к Фризе поближе, перешла на шепот и состроила кислую гримасу, — фирма наша дрек мит пфеффер. Пять сотрудников-оболтусов. А рабочие лошадки — я и еще одна деваха. Но платят баксами. — Она приложила палец к губам. Фризе отметил — губы и палец у нее были красивыми.