Искатель. 1998. Выпуск №8
Шрифт:
— Никаких, — вздохнула Настя. — Тем более что Немчинов признался в убийстве и на следствии, и на суде.
— Тогда зачем вы тратите время на это?
— Вы хотите спросить, зачем я отнимаю время у вас?
— Ну, хотя бы, — усмехнулся Белкин. — Или вы считаете, что если человек в отпуске, то его время цены не имеет?
— Нет, я так не считаю. Александр Владимирович, вам не показалось странным, что отец хозяина дачи не знает, где на этой даче колонка?
— Не показалось, — Белкин начал раздражаться, и это было очень заметно. — Я этого человека видел впервые, для меня он был просто гостем, поэтому мне показалось вполне естественным, что он чего-то не знает. Я не понимаю, к чему
Настя весело рассмеялась. До неё наконец дошло, почему Белкин сердится. Ну конечно, она ставит свои вопросы таким образом, что может сложиться впечатление, будто она перепроверяет его слова и не доверяет им.
— Прошу меня извинить, — сказала она мягко. — Я не хотела, чтобы вы так подумали. Дело в другом. Понимаете, дача принадлежала не Геннадию, а его отцу, Василию Петровичу. Вы были их соседями на протяжении пяти лет, и за эти годы ни разу не видели настоящего хозяина. А когда этот настоящий хозяин вдруг появился, то выяснилось, что он даже не знает, в каком месте участка прорублен артезианский колодец. То есть он действительно там не бывал. И у меня возникает вопрос: почему?
— Вопрос, конечно, интересный, но не по адресу. Я уже говорил вам, что знакомство с соседями по даче было шапочным, здоровались и одалживали друг у друга инструмент, не более того. А уж почему отец Геннадия не приезжал на дачу — не могу знать. В их внутрисемейные дела не посвящён.
Голос Белкина был по-прежнему сухим, но раздражение исчезло. Насте даже показалось, что он стал посматривать на неё с интересом.
Ну, или, во всяком случае, с любопытством. Она посмотрела на часы и поднялась.
— Вам, наверное, надо идти на обед. Спасибо, что уделили мне время.
Белкин глянул насмешливо и вдруг резко произнёс:
— Сядьте, майор. Мы ещё не закончили.
Настя оторопела от изумления и послушно села обратно в кресло. Белкин молчал, рассматривая её, как букашку под микроскопом, и под этим взглядом ей стало не по себе.
— Ловко вы со мной управились, — вымученно пошутила она, пытаясь стряхнуть с себя неловкость. — Подали команду, и я покорно её выполнила, хотя вообще-то вам я не подчиняюсь. Привыкла за пятнадцать лет службы.
— Вы так давно служите?
— Да, надела погоны сразу после университета. А вы?
— У меня выслуги больше, чем календарных лет жизни. Время участия в боевых действиях засчитывается один к трём. Не уклоняйтесь от темы. Почему вы заинтересовались сейчас таким давним делом?
— Нипочему, — Настя пожала плечами. — Василий Петрович Немчинов летом прошлого года вернулся из мест лишения свободы, и поскольку он теперь живёт в Москве, я хочу хотя бы примерно представлять себе, чего от него ждать. Взяла из архива дело, стала читать и наткнулась на ваши показания. Вот и приехала к вам, чтобы уточнить. Согласитесь, нельзя пройти мимо того факта, что человек годами не приезжает на свою дачу, хотя его сын, невестка и внучка бывают там регулярно, и вдруг ни с того ни с сего он появляется там, пьёт водку вместе с сыном и его женой, а потом хватается за ружьё и убивает собутыльников. Кстати, Геннадий и Светлана любили застолье?
— Насчёт застолья ничего сказать не могу, но то, что гости у них бывали часто, это точно. И пили они много, это тоже точно. В том, что Геннадий пил водку вместе с женой и отцом, ничего удивительного нет. А если вас смущает, что отец вдруг приехал на дачу, так, может, у них повод был. Праздник какой-нибудь семейный, например.
— Семейные праздники случаются каждый год, но тем не менее старшего Немчинова вы ни разу не видели, — упрямо возразила Настя. — Почему они собрались на даче именно в тот раз? Что за особый повод мог
— Да вы у отца и спросите, вы же сами говорите, он теперь в Москве. Почему вы у меня допытываетесь?
— Неправда ваша, господин полковник, — улыбнулась Настя. — Я не допытываюсь. Я хотела уйти, потому что всё, что хотела спросить, уже спросила. А вы меня не отпустили. Так что теперь ваша очередь признаваться: почему? Зачем вы меня задержали?
— Я жду, — коротко ответил Белкин.
Он легко поднялся с низкого кресла, прошёлся по комнате, постоял несколько секунд у окна, потом повернулся к Насте, облокотившись на подоконник.
— Я хочу проверить, умеете ли вы слушать, и жду, когда вы зададите мне один вопрос. Но, судя по вашему поведению, не дождусь.
Настя внезапно разозлилась. Что он себе позволяет, этот полковник? Да, он воевал, да, он лётчик, участник боевых действий, имеет множество наград, но разве это даёт ему право сомневаться в профессионализме других людей, занимающихся отнюдь не такой героической работой? Если ты умеешь хорошо бегать, разве есть у тебя право считать тех, кто не бегает, а прыгает, полным ничтожеством, даже тех, кто прыгает лучше, чем ты бегаешь? Она сделала над собой усилие, стараясь встать с кресла если не так изящно, как это сделал Белкин, то хотя бы не демонстрировать свою неуклюжесть.
— Не дождётесь, — спокойно сказала она. — Но не потому, что я не хочу задать вам этот вопрос. А исключительно потому, что вы ясно дали мне понять: чужими семейными тайнами вы не интересуетесь и на мой вопрос вряд ли захотите отвечать.
— Задавайте свой вопрос, и я вам на него отвечу. Нам действительно пора заканчивать, иначе я рискую остаться без обеда.
Настя сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду. Она терпеть не могла, когда её экзаменовали, но, к сожалению, далеко не всегда умела избегать таких ситуаций. Вот и сейчас вляпалась по неосмотрительности, позволила этому полковнику взять над собой верх в разговоре, теперь придётся доказывать свою профессиональную состоятельность. Она не сомневалась, что Белкин имеет в виду то же, что и она. Он сказал — и не просто сказал, а подчеркнул, что обладает отличной зрительной памятью. Значит, помнит многих из тех, кто неоднократно бывал на даче у Немчиновых, несмотря на то, что прошло столько лет. Может быть, кто-то из этих людей знает ответ на вопрос? Сам Василий Петрович его, конечно, тоже знает, но если бы не считал нужным скрывать, это обязательно появилось бы в материалах уголовного дела. В протоколах его допросов непременно мелькнуло бы, хоть один-единственный раз: «В тот день мы вместе с сыном поехали на дачу, хотя раньше я там не бывал, потому что…» Но не мелькнуло. Приехал — и приехал, а бывал ли там раньше — никого не интересует, потому как непосредственно к убийству никакого отношения не имеет. Стало быть, у Немчинова-старшего спрашивать бесполезно. Тогда не сказал, и сейчас не скажет. Немчиновых-младших нет в живых. Лера Немчинова была тогда восьмилетним ребёнком, так что и её спрашивать бессмысленно. А вот друзей семьи Немчиновых поспрашивать имеет смысл. Причём именно таких друзей, которые сами часто приезжали к ним на дачу и могут знать, бывал ли там отец, а если не бывал, то почему.
— Вы можете назвать мне имена? — спросила Настя в лоб, пропуская все предыдущие звенья.
— К сожалению, только одно имя. И узнал я его совсем недавно. Видел этого человека у Немчиновых много раз, поэтому хорошо запомнил. И когда он появился на экране телевизора, я не сомневался ни секунды. Это он.
— Имя, — настойчиво повторила Настя. — Вы обещали его назвать.
— Имени я не запомнил. Он участвовал в передаче об Игоре Вильданове. Есть такой известный певец, может, слышали?