Искатель. 2014. Выпуск №9
Шрифт:
Луи Вермандуа огляделся; впрочем, предместье это ему, хорошо известно. В пятидесяти метрах вход в. метро, по другую сторону громоздятся дома, между ними выглядывает отель.
— Франсуа-Пьер, придется порыскать вокруг, может, кто видел Жака Форси с кем-нибудь вместе. Я пойду в отель. Шансов мало, но может, повезет и он там останавливался.
— Вряд ли. Отсюда до его дома езды час с небольшим.
— И все же пойду. Не успокоюсь, пока не проверю. Встретимся в комиссариате. Найдешь что-то стоящее — звони.
Франсуа-Пьер пришел в комиссариат в то время, когда Луи Вермандуа вводил новые сведения в электронную базу уголовного дела об убийстве Жака Форси.
— А я оказался прав, мой юный коллега, — задорно сказал комиссар.
— Не такой уж я юный… О чем вы, патрон?
— Не скромничай… Жак Форси останавливался в отеле!
— Да ну!
— Именно! Он забронировал номер заранее на сутки. Приехал утром. Несколько раз выходил, но большую часть дня. провел в номере, а к вечеру его освободил.
— И что нам это дает?
— Пока не знаю. Надо подумать и искать. Что у тебя?
— Обрадовать нечем. От меня удача отвернулась. Не нашел никого, кто бы видел Жака Форси одного или с кем-либо.
— Жаль, но этого следовало ожидать, хотя не знаешь, где и когда повезет. Удача — дама чересчур капризная и переменчивая… Мне завтра с утра к дивизионному комиссару, а ты, как придешь, обзванивай гостиницы шестнадцатого округа за исключением квартала Ля Муетт, да еще в предместьях, хотя бы выборочно.
— И что спрашивать?
— Как — что? Был ли в числе посетителей, гостей, клиентов Жак Форси?!
Луи Вермандуа вошел в прихожую и тут же услышал: «Ура! Дедушка!» Это Даниэль бежал к нему из гостиной. Комиссар только успел снять и повесить плащ, как его ноги обхватил пятилетний внук. Дед поспешил поднять и поцеловать его и вместе с ним на руках отправиться к остальным домочадцам. Навстречу ему шла Мишель.
— Здравствуй, папа. Как дела?
— Нормально, дочка. По-прежнему ищем, кого-то находим, кто-то убегает, скрывается. Как ты? Как Ален?
— Хорошо, папа. Ален к субботе должен вернуться из Лиона, из командировки.
— Людовик, идем к столу! — крикнула жена из кухни. — Мы решили: ждем еще десять минут и начинаем ужинать. Так что ты вовремя.
— Старался, Николь, можно сказать, важное дело отложил.
— Ах, Людовик, что может быть важнее семьи?
Луи Вермандуа эту спорную тему развивать не стал, чтобы не портить вечер в кругу родных.
Инспектор Фрежюс не спешил возвращаться в свою холостяцкую квартиру и направился в кафе, что неподалеку от комиссариата, чтобы поужинать и отвлечься от этого нудного и бестолкового дела. Франсуа-Пьер недоумевал, почему комиссар не разрабатывает версию об ограблении, о которой говорит начальству и журналистам как об основной; правда, притом добавляет: «не исключены варианты сути происшествия». Попробуй тут разберись. По мнению инспектора, «основная» версия более очевидна и виновного найти было бы если не легче, то несколько проще. Сделали бы облаву в притонах наркоманов, наверняка сами же кого-нибудь сдали бы. «Но, как говаривает патрон, — в который раз напоминал себе Франсуа-Пьер, — то, что на первый взгляд очевидно, не всегда в последующем достоверно. Вот обзвоню завтра десяток отелей… нет, комиссар скажет — мало, — размышлял он, — хорошо — полтора-два десятка… и начну параллельное расследование по основной версии, о которой патрон только рассказывает, но никаких мер не предпринимает…» Тут мысль о работе прервалась. Около стойки бара стояли две молодые интересные женщины. Обе приглянулись, но какая больше, Франсуа-Пьер еще не определил и лихорадочно думал, с какой из них познакомиться: с блондинкой или брюнеткой?..
Клотильда спешила сделать домашние дела — приготовление завтрака и ежедневную утреннюю уборку квартиры, — чтобы пойти в мясной магазин.
Когда жена ушла, Туссен тоже стал одеваться. Он заметил, нет, скорее ощутил, что Клотильда не настроена на совместную прогулку или поездку, а обременена хозяйственными проблемами и соображениями, и не хотел мешать, поэтому пошел один. В совместных прогулках с женой Туссен был спокойнее, увереннее, ощущал себя будто защищенным — и… беспомощнее, попадая в большую зависимость От Клотильды, так как она легче и лучше ориентировалась в быстро меняющемся окружающем мире. Довольно часто это положение Туссена устраивало, но иногда начинало раздражать, и, чтобы не сорваться в бурный конфликт, чего, по убеждению художника, его жена совсем не заслуживала, он уходил из дома и шел куда глаза глядят, но не всегда пешком, чаще на такси. Туссен уезжал не в поисках сюжетов, а для своеобразного самоутверждения, ведь стало так сложно и малопонятно вокруг, и часто он не понимает, что за предметы и сооружения находятся рядом, и только запахи остались неизменными, они — своеобразный путеводитель в мире вещей, и еще, конечно, цвета.
Туссен постоянно удивлялся тому, какие странные теперь делают автомобили и строят здания, выводят новые породы собак и кошек, селекционируют растения! Как добиваются таких странных геометрических форм для живых существ, цветов и деревьев?! Какие гениальные люди! Вот кто достоин высочайшей похвалы и баснословных гонораров, а не он, который лишь срисовывает то, что видит, ведь ни одного сюжета не придумал, в его картинах нет ни особого-воображения, ни фантазии, а лишь попытка передать увиденный момент и собственные впечатления. Туссен этого не. скрывает и в ответ на восторженные возгласы жены и других отвечает: «Пишу, как вижу. Что вижу, то и пишу». На что Клотильда обычно мудро замечала: «Видишь так, дорогой — только ты. И в этом твоя особенность и, быть может, гениальность».
Удивление окружающими формами обычно продолжается недолго: после выхода из дома — привычного мира — на улицу в течение нескольких минут; затем Туссен пребывает в той реальности, которую видит сейчас, не помня о том, какой эта улица была вчера или неделю назад. Туссен живет настоящим в прямом смысле, забывая облик прошлых впечатлений.
Клотильду тяготила какая-то необъяснимая тревога. Она торопилась посетить мясной магазин, в который наведывалась много лет с тех пор, как поселилась с мужем в квартале Ля Муетт. Атмосфера этого магазинчика привычна и, возможно, рассеет ее удрученное настроение. Конечно, Клотильда надеялась не только на доброжелательную обстановку.
Только Луи Вермандуа вошел в кабинет, ему позвонила жена. Франсуа-Пьер тактично вышел, заодно размять косточки и покурить. Около двух часов он был пригвожден, обзванивая гостиницы. На этот раз комиссар тоже оказался прав, и инспектор с нетерпением ожидал момента выложить информацию. Разгуливая, у входа в комиссариат и изо всех сил дымя, Франсуа-Пьер решил немного повременить, помучить патрона и тем самым удовлетворить свое давнее любопытство.
— Патрон, — спросил инспектор, когда вернулся, — можно задать вопрос, который не относится к делу Жака Форси?
— Давай, да только побыстрее.
— Извините, господин комиссар, если этот вопрос как-то вас заденет.
— Франсуа-Пьер, что-то ты чересчур любезен, к чему бы это, а?
— О, нет-нет, ничего плохого… Итак, вопрос: почему ваша жена называет вас Людовик?
— Потому что меня так зовут!
— Но, патрон?.. Луи, извините, для краткости?
— Именно! Всё?!
— Да… Людовик Вермандуа, почти как Людовик Валуа…
— Франсуа-Пьер, что происходит?
— Ничего, патрон. Просто взбрело в голову.