Искатель. 2014. Выпуск №9
Шрифт:
Комиссар и инспектор переглянулись, и Франсуа-Пьер не выдержал:
— Насколько мне известно, месье Тостивен не инвалид.
— Да-да, вы правы, господин инспектор, муж не жалуется на здоровье, но совершенно беспомощный в быту. Без меня ему практически невозможно будет заниматься творчеством, он даже может заблудиться в нашем квартале, что уже происходило.
— Поэтому вы не ушли от мужа к месье Форси? — спросил комиссар.
— Конечно, но не только. Жак сильно любил своего сына и боялся травмировать психику мальчика, опасался, что мадам Барбара свою обиду станет вымещать на сыне, ведь у нее сложный характер. Каспар так похож на отца и внешне, и по характеру.
— Парень практически взрослый, — вставил Франсуа-Пьер.
— Да, дети вырастают, но для родителей
— И как часто вы встречались? — спросил комиссар.
— Часто видеться мы не могли, у каждого свои обязанности и свой долг, но мы старались, чтобы наши встречи были не реже одного раза в неделю…
— И каждый раз месье Жак останавливался в другом отеле, — не то спросил, не то дополнил Франсуа-Пьер.
— Да-да, вы весьма прозорливы, — живо подтвердила Клотильда, а инспектор от этого комплимента растерялся и пристыжено умолк, будто его уличили в присвоении чего-то незаслуженного.
— Мадам Клотильда, — сказал комиссар, — почему вы или месье Форси не выбрали какой-нибудь один отель, а метались по всему Большому Парижу и пригородам? Ведь так было бы проще? — А про себя подумал: «Для нас это уж точно».
— Возможно, месье, но не интересно, к тому же каждую неделю в течение почти шести лет встречаться на одном месте и быть неузнанным невозможно. Мы уже давно попали бы на страницы газет, да и не толькр мы, но и наши близкие.
— Да, вы правы, мадам.
— Но это не единственная причина, господин комиссар. Мы с Жаком очень любили старину, природу, разного рода достопримечательности, но далеко и надолго уехать не могли, как вы понимаете: я из-за мужа, а Жак из-за жены и сына. Мы даже подготавливались к следующей встрече, читали о том месте, где намеревались побывать, и при встрече рассказывали друг другу, что успели узнать. Вы не представляете, как с Жаком было интересно! Всегда удивлялась, как в семейной суете и управлении магазином он успевал проработать массу разнообразной информации, порой противоречивой, и частенько еще выдвигал собственные версии. Я искренне восхищалась им, но порой мне было его очень и очень жаль. Жак не реализовал свой потенциал, а ведь мог стать ученым или… ему приходилось делиться своими познаниями только со мной и еще с сыном. Это большое’счастье для Жака, что с Каспаром у них было взаимопонимание.
— Еще вопрос, в некотором роде деликатный, — сказал Луи Вермандуа. — Если бы вы могли уйти от мужа или были не замужем, тогда вы настаивали бы, чтобы и Жак оставил семью?
— О, месье мне такой вариант в голову не приходил, я принимала все как есть и в первую очередь, честно признаюсь, думала о Туссене. Ну как его оставишь? Совсем как дитя стал в смысле бытовой зависимости, я даже отказалась иметь ребенка. Вначале мы оба хотели детей, хотя бы одного, но потом Туссен погрузился в живопись и, благо, его картины стали покупать. Кто бы и что бы ни говорил, но когда художник получает гонорары, то это его стимулирует. Конечно, идеи могут продолжать рождаться, когда произведения не раскупаются, но тогда чаще настигает депрессия, сами понимаете, что упадническое настроение не способствует ни вдохновению, ни работоспособности. А я старалась создать для Туссена условия для творчества, хотя муж никогда никаких жертв от меня не требовал. И в том, что он стал тем, кем теперь является, есть и моя заслуга. Потом поняла, что детей я уже не потяну, даже одного, ведь у меня уже был большой «ребенок». Конечно, можно было бы нанять няню, потом гувернантку, но… я растворяюсь в тех, кого опекаю, передоверить любимое существо кому-то другому я не в состоянии… А Жак… не в обиду вам, господа, будет сказано, но о таком муже, мужчине, любовнике, друге, как Жак, можно только мечтать, и мне несказанно повезло, что мы встретились и сблизились. По поводу вашего вопроса, господин комиссар, попытаюсь представить… Знаете, скорее всего, я бы не настаивала, чтобы он бросил семью, хотя наверняка жаждала бы быть с ним всегда и везде, но пришлось бы терпеть. Ведь если бы в том случае мне удалось настоять и Жак ушел бы из семьи, тогда он тоже не был бы моим полностью, потому что часть его души рвалась бы обратно к тем, о ком он заботился раньше и беспокоился бы теперь. Не каждый мужчина может отринуть то, что когда-то было пережито.
— Мадам Клотильда, в следующий четверг вы должны были встретиться с месье Форси в отеле Исси-Ле-Мулино?
— Да, господин комиссар, вы даже более прозорливы, чем месье инспектор! — Клотильда вздохнула, ей опять трудно говорить, подступают слезы. — Извините, не могу сдержать… Дома плакать нельзя, на улице тоже, а тут разоткровенничалась, к тому же вы все про нас с Жаком знаете, при вас можно. — Промакивая мокрые дорожки на щеках батистовым носовым платком, продолжила: — Мы хотели прогуляться по предместью. Этот городок около Парижа, а мы там еще ни разу не были. Жак должен был приехать пригородным поездом и выйти на станции Issy-Val de Seine, а я — ждать его около моста Исси, потом он бы пересел в мою машину, и мы вначале проехались бы по набережной, затем осмотрели и прогулялись бы по острову Сен-Жермен, затем в отель, как вы знаете, он в центре города, после хотели посетить Музей игральных карт, любопытно там побывать, не правда ли, да и покататься по улицам городка. А возвращаться, как обычно, каждый своим путем, — Клотильда опять вздохнула и промокнула слезу платочком, который не выпускала из рук.
— Мадам Клотильда, кто, по вашему мнению, мог убить месье Форси?
— О, комиссар… — Клотильда подняла в удивлении плечи и умоляюще посмотрела, потом, будто что-то вспомнила, спросила: — А чем, господа?.. Ну, какое оружие? Вернее, каким?
— Пока не установлено, ищем. Чем-то тонким, длинным и острым, — сказал комиссар, а Клотильда удивленно воззрилась на него, потом на инспектора и снова на комиссара..
— Спицей, что ли? Какой ужас! Бедный Жак!
Комиссар и инспектор переглянулись.
— Какой спицей? — встрепенулся инспектор, теперь настала очередь мужчин смотреть удивленно на Клотильду.
— Вязальной, других не знаю… ан нет, есть еще в колесах велосипеда…
— А вы, мадам, вяжете? — насторожился комиссар.
— К сожалению, нет, как говорит Митарра, у меня руки не туда заструганы.
— Глупая ваша Митарра, у вас очень красивые руки.
— Благодарю, вас, месье Фрежюс, вы очень любезны, но о Митарре зря отозвались так незаслуженно, она мастерица вязать и спицами, и крючком… Не знаю, к сожалению, или к счастью, но я и не могу предположить, кто Жака… может быть, это все-таки трагическая случайность? Какому-то негодяю срочно понадобились деньги?.. — Клотильда вздохнула. — Ах, если бы вы знали, каким замечательным Жак был… — Клотильда будто поперхнулась. — А может быть, то была женщина? Завистливая и злобная оттого, что Жак ей не достался?! Не обращайте внимания, господа, это всего лишь фантазия пораженной горем женщины. — И Клотильда вздохнула, уж в который раз.
Комиссар и инспектор получили ответы на одни вопросы, но возникли другие. Нельзя сказать, что они не доверяли Клотильде, совсем наоборот, даже сочувствовали, но снимать полностью подозрения не имели права. Кто ее знает, изображает искренность или на самом деле откровенна. Конечно, очень не хотелось, чтобы Клотильда оказалась коварной настолько, что сама была той завистливой и злой женщиной, которой надоело делить его с женой. Приблизились ли они к убийце? Пока совершенно не ясно. Месье Фрежюс обескуражен тем, как он ошибся с Жаком Форси, ну кто мог подумать, что продавец мяса отобьет жену у знаменитого художника и их станет связывать не только постель, но и интеллектуальные интересы!
То, что Клотильда назвала предполагаемое орудие убийства, вначале их поразило, но, с другой стороны, именно женщинам спицы более знакомы и быстрее приходят на ум ассоциации с ними. Но Клотильда не вяжет, и это тоже настораживает, хотя есть много женщин, которые в руки ни спицы, ни крючка не брали, но знают, как они выглядят и для чего предназначены. Экспертиза показала, что на нитках клубка, который нашел комиссар в парке возле скамейки, где сидел погибший, обнаружены следы металла, а точнее, особого вида стал и…