Искатель
Шрифт:
– Жаль, – сказала она.
– Почему? Ты о чем? – спросила я.
– Кавалерия прибыла слишком поздно.
Внезапно перед нами снова возник океан. Позади нас солнце-карлик ушло за край планеты. Море было голубым, гладким и спокойным. Мы устремились в направлении мрака.
– Эта местность, – сказала Шара, – вероятно, единственная на планете, где температура приемлема. Я думаю вот что…
Мы так и не узнали, что думает Шара: она замолчала, вскрикнула и показала на экран. Что-то
– Можешь увеличить? – спросила она. – Похоже на…
На корабль.
Мы видели только след на воде – объект, оставлявший его, был слишком мал.
– Может, это просто крупная рыба, – сказал Алекс. Я попыталась увеличить картинку, но она стала слишком размытой. – Черт побери, – пробормотал он.
Подтверждение пришло с «Гонсалеса»: приближаясь к планете, он смог воспользоваться своими телескопами. Никогда не забуду первых слов Бранкова:
– Господи, Алекс, они живы!
Глава 35
Человеческое существование окружено тайной; узкая полоса нашего опыта – лишь маленький островок посреди бескрайнего моря. Вдобавок к этому область нашего земного бытия – остров не только в бесконечном пространстве, но и в бесконечном времени. И прошлое, и будущее скрыты от нас: нам неведомы и начало всего сущего, и его конец.
Кто бы мог подумать?
Датчики и телескопы «Гонсалеса» обследовали поверхность планеты и передали полученные изображения на «Лотос». Города. Мосты и шоссе. Гавани и парки. По мосту через каньон двигалось нечто вроде поезда. Мне показалось, будто я заметила самолет.
Снова отозвался Бранков:
– Мы обнаружили радиосигналы. Они разговаривают друг с другом!
На заднем плане послышались радостные возгласы.
Не знаю, как описать охватившее всех волнение. От моих переживаний, вызванных событиями прошедших часов, не осталось и следа. Я поздравила Алекса, поцеловала его и крепко обняла – так бывает в особые мгновения, когда хочется, чтобы все это никогда не кончалось.
На нас обрушился шквал новостей. «Гонсалес» принимал видеосигналы, музыку, голоса. Я попыталась перехватить некоторые из них напрямую, с помощью имевшегося на яхте оборудования. Эфир был полон звуков.
Восторгу Алекса не было границ – как и потрясению Шары.
– Они жили в изоляции на протяжении более чем половины всей письменной истории, – сказала она. – Они просто не могли выжить.
Шара буквально сияла.
Через несколько часов подошел «Гонсалес», и мы перебрались на него. Нам пожимали руки и хлопали по спине. Хотите выпить? Как вы вообще догадались, ребята? У них есть спутники! Смотрите: играют в мяч, на поле три команды! Так, значит, сколько времени они там живут?
Поступавшие изображения выводились на мониторы. Часть их пересылалась в разведку.
Алекс никогда еще не выглядел таким счастливым. Он принимал поздравления от каждого. Все мужчины на корабле расцеловали нас с Шарой. Черт побери, часто ли такое бывает?
Глаза Шары сверкали от радости. Когда все немного успокоилось, она подошла ко мне:
– Отличная работа, Чейз.
– Это все Алекс, – ответила я. – Я бы давно все бросила.
– Угу. Но я думаю, это и твоя заслуга, подружка, – улыбнулась она.
В первые минуты мы увидели массу картинок: башня, вероятно служившая для радиосвязи; пляж, усеянный людьми; парк с фонтанами и широкими лужайками, на которых играли дети.
– Это урок для нас, – сказал один из ученых. – Теперь понятно, что мы – упрямые обезьянки. Нас так просто не возьмешь.
Бранков сиял, словно герой-победитель.
– Величайшее открытие в истории человечества, – сказал он. Все подняли бокалы за Алекса, за марголиан, за Шару и, наконец, за меня. Сейчас, когда я пишу об этом, справа от меня на стене висит фотография, снятая в этот торжественный момент.
Мы нашли и другие города. Все они располагались вдоль терминатора, где погодные условия были самыми подходящими. В некоторых имелись высокие небоскребы, как в Городе-на-Скале, в других – обширные парки, а третьи, казалось, разрастались случайным образом. Один город напоминал большое колесо. Жителям каждого из них приходилось сражаться с джунглями, в буквальном смысле отгораживаясь от леса.
Пролетел еще один самолет. Мы слушали радиопередачи.
– Ничего не могу понять, – разочарованно проговорил Бранков. – Интересно, знают ли они про нас?
Искину поручили заняться анализом языка для последующего перевода.
Бранков полностью преобразился. Исчезли официальность и сдержанность: он радовался как ребенок. Никто из тех, кого я знала, не мог так долго пребывать в состоянии неприкрытого восторга. В первую ночь он стал уговаривать Шару лечь с ним. Та отказалась, и он попытал счастья со мной.
– Отпразднуем по-своему, – сказал он. – Сделаем событие незабываемым. – Можно подумать, оно уже не было незабываемым. – В такие мгновения возможно все, – добавил он, ожидая от меня ответа.
В общем, мы повеселились на славу.
Начался спор о том, благоразумно ли нанести визит нашим собратьям.
– Это чуждая нам культура, – возражал один из специалистов Бранкова. – Они тоже люди, но это ничего не значит. Надо оставить их в покое: пусть развиваются как хотят. Не стоит их трогать.
Меня не спрашивали, но я все же вставила пару слов: вряд ли мы можем помешать их развитию, но спускаться на планету с целью поприветствовать людей, понятия не имеющих, кто мы такие и что нам нужно, – рискованное предприятие.