Искатели Абсолюта. Абсолютная буря
Шрифт:
– Что именно?
Каойя вздрогнула и чуть не свалилась с табуретки. Я, не сдержавшись, хихикнула, а мастер с уважением и нескрываемым интересом уставился на Влада, чьего появления – как и всегда, впрочем, – никто не заметил.
– Всё, – недовольно бросила Клара, едва покосившись на дракона, и потянулась к сброшенному мешку. – Кайра, запали-ка огонёк.
Хижину озарил тёплый оранжевый свет.
– Эй, магик, поди сюда, – Клара, не глядя, поманила пальцем Рори. – Помогать будешь.
И принялась доставать из мешка порядком уже оплавленные огарки
– Вдоль стен расставляй, – бросила каойя. – Да смотри, чтоб расстояние ровным было.
Сама же она тем временем извлекла из мешка завёрнутый в тряпицу мел, подула на него и, с кряхтением переместившись с табурета на пол, принялась вырисовывать на нём магическую фигуру. Временами она, бормоча что-то неразборчивое, поднимала голову, вглядываясь в потолок хижины, а потом, точно увидев нечто, ведомое одной только ей, вновь принималась чертить дуги, хорды и углы.
Большинство учениц в Гартен-онарэ недолюбливали злопамятную каойю, но в то же время о знаниях её и умениях ходили едва ли не легенды. Клара просто обожала эксперименты на стыке совершенно разнообразных, порой даже противоречащих друг другу способов чародейства. Она, словно одержимая, изучала одновременно все доступные ей виды магии – кроме, разумеется, всегда стоявшей особняком стихийной, – пытаясь вывести единую систему управления потоками силы. И наша с Каном фигура, которой так гордился беловолосый маг, была всего лишь бледным и куда как далёким от совершенства подобием того, что прямо сейчас, без раздумий и сложных вычислений, выводила на полу хижины Клара.
Конечно, цели у этих фигур были разные, но лёгкость, с которой каойя создавала свою, поражала. Рори, заворожено следивший за Кларой, похоже, пребывал в не меньшем изумлении.
Когда фигура была закончена, каойя в одной ей известной последовательности накапала в разных её частях жидкостей из своих склянок, прошлась вдоль стен, посыпая огарки содержимым мешочков.
– Магик, – опять позвала она. – Ты из какой Башни?
– Из Бестиария, – едва не выронив последний огарок, смущённо пробормотал Рори.
– Ну да, ну да, – пожевала губами в раздумье Клара. – Не совсем то, конечно, ну да сгодится. Я сейчас чары плести буду, а ты их соединяй да во-он в тот накопитель отправляй. А ты, Кайра, стихии свои готовь. Выученица твоя, как я понимаю, совсем их не ощущает, вот и попробуем для начала предел сей нечувствительности отыскать.
Как ни старалась, я так и не смогла уловить тот миг, когда фигура каойи заработала. Просто в какой-то момент меловые линии на полу засветились белым, а по стенам хижины прошла короткая дрожь. Лицо Клары исказилось судорогой. Кайра, завидев это, щёлкнула пальцами, зажигая расставленные вдоль стен огарки, и в воздухе повис аромат благовоний.
Подняв лицо кверху, Клара хрипло затянула заунывную литанию и принялась одной рукой чертить перед собой коротко вспыхивающие руны.
Я по привычке потянулась к лежащим на скомканном одеяле Поющим – сталь
– Осторожнее, магик, осторожнее! – строго прикрикнула Клара, на мгновение прервав литанию.
Рори судорожно кивнул, но боль никуда не пропала, лишь поползла по телу, становясь всё острее и резче. Поющие, раскалившись до предела, обожгли ладонь.
Я подняла руку, уставилась на неё расширившимися от удивления глазами – вся кисть покрылась исходящими сукровицей волдырями, густые коричневые капли срывались с почерневшей ладони и неторопливо уплывали вверх. Меж пластов обугленной кожи то и дело вспыхивали полупрозрачные язычки пламени, сбегали от запястья к кончикам пальцев, оставляя за собой глубокие, полнящиеся оранжевым светом трещины.
Хижины больше не было, осталась лишь постепенно теряющая своё многоцветье вода, которой я захлёбывалась. Свет над головой угасал, и в призрачных его остатках далеко внизу уже виднелось дно.
«Как странно», – отрешённо подумала я, продолжая с любопытством и брезгливостью рассматривать руку.
Жжение усилилось, стало нестерпимым – и вдруг исчезло. Обгорелые струпья, словно хлопья почерневшего снега, принялись отпадать, закружились в потоках воды. А там, где они только что были, теперь виднелась гладкая розовая кожа, по которой совершенно безвредно разгуливал ласковый и тёплый огонь. Он не покорился мне, вовсе нет. Но он признал меня своей. Той, кому ни при каких обстоятельствах не собирался причинять вред.
С водой всё обстояло иначе. Она с упорством, достойным лучшего применения, тянула меня всё глубже, тщилась проникнуть в рот и нос, заливала уши и глаза. Я барахталась, махала руками, выталкивая тело наверх, к свету, но чем яростнее я пыталась выплыть, тем быстрее и неутомимей она тянула меня обратно.
Дно встретило меня вязким илом, захватило ноги сразу по колено и с громким чавканьем принялось засасывать. Мысленно ругаясь на чём свет стоит, я сопротивлялась, но силы были неравны. Вот уже я погрузилась в ил по пояс, затем – по плечи; над поверхностью осталась лишь голова да вовремя поднятые руки.
Грудь жгло от нехватки воздуха, сердце трепыхалось перепуганной птахой. Отчаяние подступало к горлу, сжимало его, отбирало и без того крохотные остатки сил. Неужели конец? Как же бессмысленно, глупо и обидно. Получается, я сумела выбраться из-за Грани лишь для того, чтоб всё-таки умереть?
Но ведь как только я испущу последний вздох, придут карги, и война, что и так раздирает мир на части, станет опустошительной. Магия вскипит, словно кипяток, и станет сеять хаос и разрушение. Реки вновь выйдут из берегов, горы задрожат от разрывающих их внутренности потоков раскалённой магмы. Воздух расступится под крыльями драконов, и последнее падение владык будет столь же прекрасным, каким был их полёт.
Конец ознакомительного фрагмента.