Искатели истины

Шпанов Николай Николаевич

Грачик, ни на минуту не забывая полученного от Кручинина приказания, ломал себе голову над тем, каким способом заставить соседей без их ведома выдать свои дактилоскопические отпечатки.

Словно угадав терзавшую его мысль, пастор принялся мять в руке хлебный мякиш. Даже через стол Грачик видел, как на хлебе остаются четкие отпечатки кожного рисунка, покрывающего кончики пасторских пальцев — указательного и большого.

Грачику непреодолимо хотелось протянуть руку и взять этот хлебный мякиш.

По-видимому, желание его было так сильно, что нервные токи передались пастору. Он посмотрел

на Грачика, затем взял шарик и стал раскатывать его лезвием столового ножа по столу. Шарик сделался гладким и перестал интересовать Грачика. Противный осадок, как будто священник мог знать его намерения и ловко обошел его, не давал Грачику покоя и заставил даже рассматривать пастора под каким-то новым критическим углом зрения. Впрочем решительно ничего, что могло бы опровергнуть прежнее милое впечатление, произведенное на Грачика этим человеком, он не обнаружил и в душе выбранил себя за легкомыслие. Он уже готов был встать из-за стола и признать перед Кручининым свою несостоятельность, когда заметил, что пастор снова, как бы совсем бессознательно, глядя куда-то поверх голов сидящих за столом, взял мякиш и стал его разминать. То, что произошло в следующую минуту, убедило Грачика в неосновательности его страха. Пастор опустил взгляд и, словно вернувшись на землю из далеких миров, где странствовала его мысль, предложил показать фокус. Для Грачика это, прежде всего, значило, что священник не подозревает о намерении овладеть хлебным мякишем, побывавшим в его руках.

— Кто-нибудь из присутствующих, — сказал пастор, — хотя бы вы, Хеккерт, под столом так, чтобы я не мог видеть, сомните кусочек хлебного мякиша, и я скажу, какой рукой вы это сделали.

Кассир, по-видимому, вовсе не задумываясь над тем, что делает, послушно скатал под столом шарик и протянул его пастору.

— Нет, нет, — сказал пастор, — раздавите его между пальцами так, чтобы образовалась лепешка.

Грачик с трудом сдерживал дрожь нетерпения, не веря своим глазам и ушам. Как сохранить эту лепешку, как взять ее себе?

Кассир протянул пастору раздавленный мякиш. Достав из кармана маленькую, но, по-видимому, очень сильную лупу, пастор внимательно изучил кусочек хлеба и с уверенностью произнес:

— Левая.

Кассир ничего не сказал, но по его глазам Грачик понял, как тот поражен: было ясно, что пастор сказал верно. Но кто мог ответить Грачику на вопрос — было ли это случайной отгадкой, или пастор действительно разбирался, дактилоскопии. Ведь для того, чтобы вынести столь безапелляционное решение по небольшому отпечатку, не проявленному с достаточной четкостью, не увеличенному и, может быть, неполному, нужно было хорошо знать дело. Все эти мысли быстро пронеслись в мозгу Грачика. Одна сменяла другую: откуда у пастора лупа? Зачем? Откуда он так хорошо знаком с дактилоскопией? Зачем? И тут же у него родился план: он быстро сказал пастору.

— Может быть, и я смогу. Прижмите-ка ваш палец к мякишу.

— Пожалуйста. — Пастор с улыбкой опустил руки под скатерть и через мгновение протянул Грачику раздавленный в лепешку довольно большой кусочек хлеба; узор папиллярных линий выступал на нем с достаточной яркостью и полнотой.

К этому времени в кулаке у Грачика уже был готов другой кусочек хлебного мякиша. Он взял оттиск пастора

и, делая вид, будто ему нужно больше света, отошел к окну. Через минуту он повернулся и, разминая хлеб в пальцах, разочарованно сказал:

— Нет, не понимаю, как вы это делаете.

Пастор рассмеялся. Поверил ли он тому, будто Грачик действительно надеялся проделать то же, что проделал он сам, или принял все это за шутку, — было уже безразлично Грачику. То, что было нужно Грачику, — оттиск пасторских пальцев — было у него.

Грачик, с трудом досидел еще несколько минут за кофе и под первым удобным предлогом ушел к себе. Работать приходилось быстро, как никогда. Снимок был сделан, проявлен и положен в закрепитель. Теперь нужно было найти предлог для возобновления игры с хлебом, чтобы получить отпечаток с пальцев кассира Хеккерта.

Кручинин и пастор непринужденно беседовали у окна. По-видимому, молодость служителя бога брала верх над положительностью, к которой его обязывала скучная профессия. Грачику казалось, что священник сейчас охотно махнул бы рукой на кассира, наводящего на него тоску, и совершил бы прогулку на лыжах. Впрочем, он, видимо, тут же вспомнил о том, что должен по мере возможности утешать старика и принялся развлекать его безобидными шутками. Он довольно чисто показывал фокусы с картами, с серебряной монетой; ловко ставил бутылку на край стола так, что она буквально висела в пространстве.

Кассир мрачно глядел на все эти проделки; водянистые глаза его оставались равнодушными и тонкие губы были плотно сжаты.

Мысль Грачика непрерывно работала над тем, какую бы вещь из принадлежащих кассиру взять для изучения его дактилоскопического паспорта. Но, как на зло, он не видел у него ни одного предмета с гладкой поверхностью, на которую хорошо ложатся следы пальцев. И ему пришла мысль, которую он и по спешил привести в исполнение.

— Мне все же очень хочется понять, — сказал он пастору, — как вы определяете, какой рукой сделаны отпечатки. Попросим господина Хеккерта еще раз оттиснуть свои пальцы, и вы на примере объясните мне. Можно?

— Охотно, — сказал пастор.

Он взял кусочек хлеба, тщательно размял его и, слепив продолговатую лепешку, прижал ее к тарелке ножом так, что поверхность хлеба стала совершенно гладкой. После этого он подошел к кассиру и, взяв три пальца его правой руки, прижал их к лепешке.

Грачик волновался, делая вид, будто замешкался, закуривая папиросу, когда пастор сказал:

— Теперь идите сюда, к свету, я вам поясню.

Не спеша, Грачик подошел к окну и выслушал краткую, но очень толковую лекцию по дактилоскопии.

— Дайте-ка сюда этот отпечаток, — сказал он пастору, — я поупражняюсь сам.

Грачик торжествующе посмотрел на Кручинина и встретился с его добрыми улыбающимися глазами. Грачик зарделся от гордости.

Немало труда стоило ему сдержаться, чтобы не броситься сразу к себе в комнату для изучения своей добычи. Он был от души благодарен Кручинину за то, что тот, наконец, поднялся, поблагодарил собеседников за компанию и, взяв своего молодого друга под руку, увел к себе.

Когда вся тщательно проделанная подготовительная работа была закончена, Грачик торжественно разложил на столе всю серию дактилоскопических карт.