Искатели потерянного ковчега. Индиана Джонс и последний крестовый поход
Шрифт:
— Не сомневаюсь.
Инди попытался собраться с мыслями. Достать пистолет он, конечно, не успеет, о хлысте и говорить не приходится — его убийцы сидели прямо перед ним.
Беллок взглянул на часы.
— Кто знает, Джонс. Возможно, на том свете есть такое местечко, где наши души вновь встретятся. Как приятно мне будет обдурить там тебя еще пару раз.
Снаружи донесся шум — смех, веселое детское щебетание — звуки, которые Инди всегда ассоциировал с рождественскими праздниками и которые никак не подходили для камеры смертника.
Беллок удивленно
Беллок нахмурился.
— Решил, что выкрутишься? Думаешь эта мелюзга тебя защити?
— Ничего я не думаю.
— Вот тут ты прав, с мыслительным процессом у тебя туго.
Дети тянули Инди к выходу. Они льнули и жались к нему, ни на секунду не оставляя без прикрытия. Салла, ужаснулся Инди, это он придумал этот опасный план, как спасти друга. Но как в голову ему могла прийти мысль так рисковать собственными детьми?
Беллок вновь уселся на стул и сложил руки. Он походил на недовольного отца семейства, которого заставили присутствовать на детском утреннике. Осуждающе покачав головой, он наконец произнес:
— На следующем заседании Международного археологического общества я поведаю коллегам о том, как ты нарушаешь законодательство, запрещающее эксплуатировать детей, Джонс.
— Ты не являешься его членом.
Беллок улыбнулся, потом нахмурился. Он еще раз посмотрел на детей, и, видимо, придя к какому-то решению, повернулся к своим помощникам и поднял руку, показывая, что надо убрать оружие.
— У меня нежное сердце — питаю слабость к собакам и детям, Джонс. Можешь не благодарить. Но следующий раз малютки тебя не спасут.
Инди, все еще окруженный детьми, которые вцепились в него как в любимую игрушку, вышел из комнаты. Прямо у входа в бар он заметил грузовик Саллы и облегченно вздохнул: за весь этот страшный день он впервые почувствовал нечто, отдаленно напоминающее радость.
Беллок допил вино. С улицы до него донесся шум отъезжающего автомобиля. Когда звук замер вдали, француз вдруг подумал, — и эта мысль удивила его самого, — что он не был готов расправиться с Инди. Время еще не наступило. И дело было совсем не в детях — их вторжение мало что меняло, — а в том, что где-то в отдаленном уголке сознания, он и сам не мог определить, где точно, ему не хотелось убивать противника. Пусть поживет еще. В конце концов, есть вещи и пострашнее смерти.
И он принялся рисовать в своем воображении то мучения и страдания, которые ожидают Инди. Во-первых, конечно, девчонка— это уже неплохое наказание, настоящая пытка. А как приятно будет потом посмотреть на его физиономию, когда этот дурак поймет, что Ковчег ускользнул у него между пальцев.
Беллок откинул назад голову и расхохотался. Стоящие рядом немцы, его помощники раздосадованные тем, что убийство так и не состоялось, обалдело уставились на него.
— У твоих детей такая оперативность, даже морской пехоте США до них далеко, — Сказал Инди уже сидя в машине.
— Я понял, что-то случилось, и решил действовать, — ответил Салла.
Инди уставился на дорогу: уже стемнело. Миом них проносились неяркие огни, мелькали в сумерках силуэты прохожих. Дети в кузове смеялись и распевали песни. Эти радостные звуки вновь напомнили Инди то, что он хотел забыть.
— Марион…
— Я знаю, — сказал Салла. — Здесь новости быстро распространяются. Мне очень жаль, что так произошло. Я ужасно огорчен. Что я могу сделать для тебя, чем помочь?
— Ничем.
Салла кивнул.
— Понимаю.
— Но ты сможешь помочь мне в другом — прижать хвост этим ублюдкам.
— Я всегда в твоем распоряжении, ты же знаешь. — И Салла умолк. Они подъезжали к дому. Через минуту он продолжал: — Мне надо кое-что сообщить тебе о Ковчеге. Плохие новости.
— Давай, добивай.
— Позже, когда будем дома. А потом, если хочешь, мы можем пойти к Имаму, специалисту, о котором я тебе говорил, чтобы он объяснил знаки на диске.
Инди не ответил. Последствия попойки давали себя знать, в голове что-то колотилось и жужжало. Но если бы алкоголь не притупил его наблюдательности, то он бы заметил, что от самой двери бара за ними на мотоцикле следовал мужчина. Правда, узнать его он все равно бы не смог. Это был человек, занимающийся дрессировкой обезьян.
Когда всех детей водворили обратно в дом, целыми и невредимыми, Салла И Инди вышли во дворик, обнесенный со всех сторон стеной. Салла, несколько раз пройдясь взад и вперед, наконец, остановился у стены и произнес:
— У Беллока есть медальон.
— Что? — Инди сразу же засунул руку в карман, и его пальцы коснулись диска. — Ты ошибаешься.
— У него копия, такой же диск, как у тебя, в центре — хрусталик. И такие же знаки, как на твоем.
— Как же так? Я никогда не слышал, что где-то есть его изображение или копия. Ничего не понимаю.
— И еще кое-что, Инди, — продолжал Салла.
— Я слушаю.
— Сегодня утром Беллок вошел в зал, где находится макет города, а потом показал нам, где мы должны копать. Совершенно новое место, никак не связанное с предыдущими раскопками.
— Колодец душ, — произнес Инди обреченно.
— Думаю, что так. Наверное, он произвел расчеты, пользуясь картой города.
Инди в волнении начал похлопывать одной рукой о другую, потом повернулся к Салле и достал из кармана медальон.
— Ты уверен, что он выглядел именно так?
— Я видел его.
— Посмотри еще раз, Салла.
Египтянин пожал плечами и, взяв в руки диск, несколько минут внимательно его разглядывал. Наконец он сказал:
— Возможно, разница все же есть.