Искатели потерянного ковчега. Индиана Джонс и последний крестовый поход
Шрифт:
Он достал хлыст и привязал себя к перископу, надеясь, что если заснет, то проснется не на морском дне и не в желудке у акулы.
Холод пробирал его до костей. Он постарался не стучать зубами и не обращать вынимания на боль от впивающегося в тело хлыста. Лишь бы не заснуть, Бог знает, что еще может случиться. Но он так устал, что бороться со сном становилось все труднее.
Инди закрыл глаза и решил думать о чем-нибудь, чтобы не задремать, но это было нелегко. Он поразмышлял о том, куда направляется лодка, спел про себя пару песенок, повторил все известные ему телефонные номера, вспомнил Риту, на которой в свое время чуть не женился, и порадовался, что так легко отделался. Мысли его стали путаться, воспоминания сплелись в неясный клубок — и, несмотря на холод и неудобную позу, он заснул.
Когда Инди проснулся, было светло, и он так и не понял, сколько проспал — возможно, целые сутки. Тело совершенно задеревенело, кожа разбухла от соленой воды, а на пальцах побелела. Он поправил хлыст и кинул взгляд вокруг. Впереди виднелся остров — субтропический рай с сочной зеленой листвой, — куда лодка держала курс. Они подплыли и нырнули в какую-то пещеру, где немцы устроили подземный склад и базу для подводных лодок. А на пристани он заметил такое количество фашистов, какое не увидишь и во время нацистских Нюрнбергских сборищ.
Как же ему не дать им себя поймать?
Он высвободился, быстро скользнул в воду и только тут заметил, что не отвязал хлыст от перископа. Хлыст и шляпа — многовато потерь для одного дня. Стараясь оставаться под водой как можно дольше, он поплыл в сторону острова. Лодка в это время уже всплыла и приближалась к пристани.
Наконец он достиг берега и с радостью почувствовал под ногами твердую землю, — хоть бы и принадлежащую фашистам, — потом пересек песчаную полосу и взобрался на дюну, откуда была хорошо видна пристань. С лодки как раз выгружали ящик с Ковчегом. Беллок, наблюдавший за работой, ни на шаг не отходил от солдат, словно опасался, что они могут уронить дорогую его сердцу святыню.
Потом Инди увидел Марион. Девушка сошла на берег, и несколько фашистов в форме погнали ее куда-то.
Он сидел на песке, скрытый от всех зарослями камыша, и думал.
Вдохновение — вот что мне сейчас требуется, наконец, решил он.
Вдохновение — и удача.
Глава двенадцатая
Беллок встретился с Молером только во второй половине дня. Он был очень недоволен тем, что Дитрих присутствовал при разговоре: этот умник, конечно же, сразу начнет задавать вопросы и дергаться по каждому поводу, выводя этим всех из себя.
— Все подготовлено согласно вашим инструкциям, Беллок, — сказал капитан Молер.
— Ничего не забыли?
— Ничего.
— Тогда немедленно доставьте туда Ковчег.
Молер, бросив быстрый взгляд на Дитриха, повернулся к солдатам, грузившим ящик в джип, и начал отдавать приказания.
Дитрих, молчавший во время разговора Беллока с Молером, вдруг взорвался:
— О чем это он тут говорил? Какие такие приготовления?
— Это тебя не касается.
— Меня касается все, что так или иначе связано с Ковчегом.
— Я хочу открыть Ковчег, — сказал Беллок. — Но необходимы определенные…определенные, так сказать, условия.
— Условия? Какие?
— Не волнуйся об этом, мой друг, ты и так сильно занят. Я не хочу, чтобы по моей вине ты подорвал свое драгоценное здоровье.
— Оставь сарказм при себе, Беллок. Боюсь, ты забываешь, кто здесь главный.
С минуту Беллок глядел на ящик.
— Видишь ли, Дитрих, нам не обойтись без своеобразного ритуала, ведь мы не ящик с ручными гранатами открывать собираемся. Требуется создать подходящие условия…
— Какого еще ритуала?
— Увидишь, увидишь, не волнуйся.
— Если что-то случится с Ковчегом, Беллок, хоть что-нибудь, я тебя лично, вот этими руками, задушу. Понял?
Беллок кивнул.
— Какая трогательная забота! Да не суетись ты, ничего с ним не случится, доставят в Берлин в целости и сохранности, чтобы твой фюрер присоединил его к своей чудо коллекции.
— Надеюсь, что так и будет.
— Не сомневайся.
Беллок еще раз взглянул на ящик с Ковчегом, потом перевел взгляд на зеленеющий тропический лес, расстилающийся вдали, за пристанью. Оно там, это место, где он откроет Ковчег.
— И еще, эта девчонка, — напомнил Дитрих. — Не люблю лишних свидетелей. Что нам с ней делать?
— Оставляю на твое усмотрение, — ответил Беллок. — Она меня больше не интересует.
И все остальное тоже; ничего не интересует, кроме Ковчега. Сейчас ему было непонятно, чего ради он так расчувствовался тогда, даже решил защищать девушку, охранять ее. Чепуха! Что значат человеческие симпатии в сравнении с Ковчегом? Да и вся человеческая жизнь? Будет она жить или умрет, его больше это не волновало.
Радостное предчувствие вновь охватило Беллока, он с трудом отвел глаза от ящика, который солдаты уже погрузили в джип.
Скоро я узнаю, что за секреты ты скрываешь, подумал он.
Скоро, очень скоро я все узнаю.
Инди прятался среди деревьев, рядом с пристанью. Он видел, как фашисты затолкали Марион в автомобиль и повезли куда-то в сторону леса. Затем Беллок и немец залезли в другой джип и двинулись в ту же сторону, следуя за машиной, в которой везли ящик с Ковчегом. Куда это они все отправились? Скрываясь за деревьями, Инди начал пробираться в том направлении.
И тут прямо перед ним, словно из-под земли, вырос немец. Увидев Инди, он потянулся к кобуре, но достать пистолет не успел: Инди схватил в руки толстый обрубок сухой ветки и стукнул парня по шее. У того из горла хлынула кровь, и, закатив глаза, он медленно опустился на колени. Инди еще пару раз стукнул его по голове — и немец распластался на земле. Что же теперь с ним делать? — недоумевал Инди.
И тут ему в голову пришла идея. А почему бы и нет?
Отличная мысль!
Автомобиль, в котором сидели Белок и Дитрих, медленно двигался сквозь ущелье.