Искатели приключений: откровения истории
Шрифт:
Остаток ночи он так и не сомкнул глаз, вглядываясь в темноту, постепенно светлевшую. Взгляду открывалась Лиманьская равнина и синеющие вдалеке вершины Оверни. Была осень 1425 года. Пьер де Жиак поднялся с постели, поднял штору, закрывавшую узкое окно, вдохнул свежий воздух прохладного утра. Его правая рука, которую он нынче ночью отдал дьяволу, показалась ему чрезвычайно легкой и ловкой. Он заботливо погладил ее, будто эта узловатая рука вдруг стала хрупкой, потом улыбнулся. Сегодняшнее утро должно распахнуть перед ним заколдованные двери, открывающие доступ к исполнению всех его желаний…
В свои сорок пять лет Пьер де Жиак представлял собой типичный образец разбойника-феодала. Он был красив той мрачной красотой, что делает
В этот особенно тяжелый в истории Франции период, последовавший за неудачным царствованием несчастного Карла VI, этого бедного безумца, скончавшегося три года тому назад, королевство раздиралось на части враждующими кланами арманьяков и бургиньонов, разграблялось англичанами, удерживавшими Париж, где по пагубной воле Изабо Баварской на троне восседал молодой новоиспеченный английский монарх. Жиаку в это смутное время жилось прекрасно. Он великолепно умел маневрировать, переходя от одной кормушки к другой, продвигаясь кривыми дорожками от двора герцога Бургундского, где долго прислушивались к его советам, до постели толстой баварки Изабо, с молотка распродававшей Францию. Тем временем его собственная супруга, фрейлина королевы Изабо, стала любовницей Иоанна Смелого, грозного герцога Бургундского, которого ей удалось довести до погибели на мосту Монтеро. За эту услугу супруги получили неиссякаемый источник вознаграждения от слабого и безвольного Карла VII, прозванного королем Буржа. Жиак вошел в число его фаворитов, став его самым влиятельным советником, поколебав даже могущество Жоржа де ля Тремуя, вынужденного уехать с трудной и деликатной миссией в Дижон.
В то время, как большая часть Франции, истекая кровью, погибала от голода, разоряемая одновременно англичанами и зверствующими бандами Живодеров, Жиак мало-помалу сколачивал себе состояние. Но он никогда не удовлетворялся достигнутым, постоянно желал большего, высшей власти, любви женщины, в которую был безумно влюблен. Ее звали Катрин де Лиль-Бушар, графиня де Тонер. Два года тому назад скончался ее супруг Юг де Шалон. Вдова была сказочно богата и умопомрачительно прекрасна.
Обо всем этом размышлял Пьер де Жиак, возвращаясь несколько часов спустя после описанных здесь событий в свой прекрасный замок Вигош, [8] такой горделивый и крепкий, сверкающий новой каменной кладкой. Ему был особенно памятен их последний разговор с прекрасной Катрин, состоявшийся в любимой резиденции Карла VII, великолепном замке Меэн-сюр-Йевр. Пылая страстью, он умолял ее уступить его желанию, но красавица, качая черноволосой головкой, увенчанной высоченным сооружением в виде блестящего конуса, со смехом отвечала:
8
Первое наименование Шатоге, близ Клермон-Феррана.
– Женщины в нашей семье могут отдаться лишь супругу. Женитесь, и я ваша.
– Как вы жестоки, Катрин! Разве вы не знаете, что у меня уже есть супруга?
– В то время, как я вдова. Полезная жена, прекрасная любовница, вы все рассчитали, не правда ли? Только мне может быть, недолго вдоветь.
– Что вы хотите сказать?
– Что Жорж де ля Тремуй, перед своим отъездом оказал мне честь просить моей руки. Он тоже меня любит… и он по меньшей мере столь же знатен! Наверное я выйду замуж за него, раз вы не свободны.
– А если бы я был свободен?
– Тогда… я смогла бы пересмотреть свое решение.
Она удалилась в шорохе парчового шлейфа, в ароматных волнах духов, не дававших Жиаку уснуть. С той поры его преследовала мысль, что она
Войдя во двор крепости, Жиак заметил возвращающуюся из церкви жену. С возрастом красота Жанны де Найак померкла. А ведь он когда-то женился на ней по любви! Поздняя беременность отнюдь не красила ее. Она стала толстой, цвет лица испортился, оно все покрылось коричневатыми пятнами, волосы потускнели. При взгляде на нее Жиак почувствовал, как сердце его переполняет ненависть и отвращение. Она была препятствием к его счастью, скоро она совсем состарится и не будет ни на что годна. Со злобной улыбкой Пьер взглянул на свою правую руку. Он решил, что сегодня же ночью вот эта самая рука навсегда освободит его от Жанны.
Взяв с поставца серебряный кувшин с вином, Жиак наполнил два кубка. Он наливал густо-красную жидкость медленно, высоко подняв горлышко кувшина, отчего вино слегка вспенилось. Затем протянул один кубок жене.
– Выпьем за мою победу, дорогая. Теперь она совсем близка.
Жанна де Жиак машинально приняла из рук мужа кубок и слегка пригубила вино.
– Какая победа? Что вы еще задумали?
Сардоническая усмешка осветила будто высеченные из камня черты его лица.
– Вы пейте сначала, тогда скажу.
Чтобы заставить ее поскорее выпить, он поднес к губам свой кубок, стараясь, однако, не касаться краев губами. Его пристальный взгляд был прикован к ее лицу. Ни о чем не подозревая, она отпила вино, и, не осушив кубка, поставила его на стол.
– Ну вот, я выпила! Рассказывайте теперь.
Но он покачал головой, отставил свой по-прежнему полный кубок и скрестил руки на груди.
– Пока не время. Почему вы не допили вино?
– Но… Я не знаю! Мне не хочется пить!
– Пейте, говорю вам… И до последней капли!
В глазах Жанны мелькнула растерянность. Затем муж увидел, как в них медленно проступает ужас. Он шагнул к ней, положив руку на кинжал, висящий у пояса.
– Пей же!
Она, вскрикнув, поднялась из-за стола, смахнула на пол кубок, о содержимом которого она наконец догадалась, и бросилась вглубь комнаты, пытаясь, как ребенок, спастись от него за пологом кровати.
– Презренный!.. Ты хочешь убить меня? Но за что? За что?
Он пошел прямо на нее, вперив в помертвевшее от страха лицо безумный взор. Схватив жену за руку, он швырнул ее наземь.
– Ты мне мешаешь. Ты больше ни на что не годна, а я люблю другую. Об этой победе я тебе и говорил. Завтра я буду вдовцом и смогу жениться на ней.
– Нет! Я не умру! Слава Богу, я выпила не все вино!
– Ты выпила достаточно, и я позабочусь о том, чтобы это возымело быстрое действие.
Наклонившись, он подхватил жену на руки. Она была очень тяжелой вследствие большого срока беременности, но Жиак обладал поистине геркулесовой силой, от ярости еще удвоившейся. Бегом он бросился вниз по лестнице башни, даже не подумав накинуть на плечи своей жертвы плащ, хотя она, собираясь отойти ко сну, уже разделась и дрожала от холода в своей тонкой сорочке. Крики Жанны звучали глухо как в колодце, коим по сути и была эта проделанная в стене каменная винтовая лестница. Ее жалобные мольбы о помощи могли бы расстрогать даже камни замка, но хозяин отдал приказ, и ни один человек из вооруженной охраны даже носа не высунул. Во дворе замка, заполненном ночными тенями, было пустынно и тихо. Только оседланный конь был привязан у входа рядом с жаровней, полной углей. Заледеневшей от страха Жанне де Жиак показалось, что она стоит у порога ада.