Искатели приключений: откровения истории
Шрифт:
– Лукреция! – нежно позвал он. – Лукреция, неужели вы на меня обиделись?
Она не ответила, но замедлила шаги, и он смог догнать ее. Жорж повторил вопрос.
– Вам не понравились мои слова о помолвке? Она покачала головой:
– Нет… но, не надо шутить такими вещами, Жорж. Для молодой девушки это святое.
– Для меня тоже. Клянусь вам, я вовсе не шутил.
Неужели вы не понимаете, что я никого, кроме вас, просто не замечаю?! Что у меня нет иной мечты, кроме как сделать вас своей женою!
Даже в ночной тьме было видно, что лицо Лукреции вспыхнуло, глаза загорелись.
– Это правда, Жорж? Правда? Значит…
– А вы еще сомневаетесь в этом? Да, Лукреция, я вас люблю… Как бы я хотел найти такие слова, которые смогли бы объяснить, как сильно я вас люблю: больше всего на свете, больше родных, больше себя самого!
– Неужели больше, чем Бога и Короля?
Жорж невольно сжался, но не ответил: просто не знал, что сказать на это. Девушка нежно коснулась пальцем его щеки.
– Простите меня, Жорж, то был глупый и жестокий вопрос, его не в праве задавать ни одна женщина. На вас лежит высокая миссия, и я никогда не помешаю вам ее выполнить. Я слишком люблю вас…
Бережно и осторожно Кадудаль положил свои мощные руки на хрупкие плечи девушки.
– Неужели вы так любите меня, что готовы ждать? Ведь может так случиться, что мы поженимся еще не скоро. Я запрещаю своим людям жениться, даже любить – это отвлекает от дела. А я должен служить им примером. Мы сможем быть вместе только тогда, когда война закончится.
– Когда вернется король, я стану вашей, Жорж. А до тех пор сумею подождать, постараюсь быть вас достойной…
– Вы клянетесь?
– Я клянусь!
– И я клянусь: отныне для меня не будет существовать ни одна женщина, кроме вас, а когда король вернется, мы станем супругами!
Он все ближе придвигался к ней и наконец заключил в объятия.
– Люблю, – прошептал он, прижавшись губами к пышным волосам, растрепавшимся на ветру.
Так они стояли долго, заключив друг друга в объятия и прислушиваясь к биению своих сердец и отдаленному рокоту волн. Грусть и счастье слились в них воедино. Они понимали, что судьба нескоро позволит им соединиться. С фермы доносились веселые голоса, смех… Война казалась нереальной.
– Невозможно поверить, что вокруг бушует война, – прошептала Лукреция. – Все так спокойно.
– Мы победим в этой войне и у нас будет немало прекрасных часов – мы любим друг друга. Любовь защитит нас, а соединившись, никогда больше не расстанемся.
Но назавтра снова была война. Лукреция отправилась к родителям в Гонтье, а Жорж и Пьер принялись готовить свои первые вылазки. Ферма превратилась в генеральный штаб восстания во всем регионе Ванна. Отсюда Кадудаль и его люди наносили непрестанные удары по республиканским войскам, изматывая их бесконечными засадами, неожиданными ночными нападениями. Так продолжалось до того дня, когда их выдал предатель.
Случилось это в июне. Однажды ночью дом в Керлеано окружили восемь полицейских, и все его обитатели, за исключением маленьких детей, были арестованы: Жорж, его отец, мать, сестры, дядюшка Дени и верный Мерсье. Всех отправили в тюрьму Бреста, где им предстояло дожидаться суда.
Анна-Мария Кадудаль не вынесла потрясения: она ожидала ребенка и у нее случился выкидыш, от которого она и скончалась. В тюрьме умер и дядюшка Дени, так и не дождавшийся лучших дней.
– Но ты их увидишь, – сказал он Жоржу. – И ты продолжишь борьбу! Когда ты убежишь из этой треклятой тюрьмы, отправляйся на ферму. Справа, в стене погреба,
Жорж и Пьер не стали тянуть время. Две ночи спустя они бежали из тюрьмы. Им помог один заключенный, которому удалось подкупить охранника. Друзья тут же направились в Керлеано, где без труда нашли клад старого Дени.
– С этими деньгами я смогу продержаться год, – задумчиво говорил Жорж, подбрасывая мешок на ладони. – Теперь Робеспьеру и его дружкам придется туго…
Но оставаться на ферме было опасно, и они ушли в маки, а потом перебрались на другую сторону залива Морбьян.
Там они укрылись в подземелье на полуострове Рйус. Здесь был создан и новый командный пункт. Место было выбрано идеально: поблизости не было никакого человеческого жилья. К тому же, по преданию это место считалось проклятым, так что можно было легко контролировать дороги в пещеру, ожидая прибытия по морю помощи от сбежавших в Лондон принцев.
Здесь же их войска нашли прибежище после чудовищного разгрома в 1795 году при Киберони. Им тогда едва удалось избежать гибели и плена, который тоже означал верную смерть. 800 шуанов, взятых в этом сражении в плен, республиканцы потом просто перебили в местечке Оре.
Измученные, израненные, но по-прежнему твердые духом Жорж и Пьер не стали отдыхать и лечить раны, а принялись с прежней энергией и энтузиазмом устраивать новые вылазки и засады.
Но время шло, и ситуация в стране менялась. Пока Кадудаль и Мерсье изнуряли свои силы в боях и тратили время на поездки в Лондон, где выпрашивали субсидии и умоляли графа Артура лично возглавить роялистов во Франции, взошла звезда Бонапарта. Слава его побед в Италии докатилась и до их краев, внушая им надежду на избавление. Блестящий полководец, дворянин по происхождению наверняка пожелает служить законным хозяевам страны, рассуждали они… Когда же, после переворота 18 Брюмера, Бонапарт направил в Бретань генерала Гедувиля, поручив ему начать переговоры с неутомимым шуаном; Жорж уверовал, что наконец справедливость восторжествовала.
Встреча его с генералом должна была произойти в деревеньке Пуансе, расположенной всего в шести лье от замка Гонтье. Перед Кадудалем открывалась перспектива почетного мира и… встреча с Лукрецией. Ведь он не видел ее, почти пять лет. Но ему казалось, что прошло пять веков…
Прижавшись к друг другу, они ни за что на свете не желали разомкнуть объятия. Лукреция рыдала от счастья на плече Жоржа, который со слезами на глазах нежно ее успокаивал.
– Наконец… Наконец… – всхлипывала девушка. – Наконец я встретилась с вами… Я… я никогда не думала, что разлука будет такой долгой. Это было ужасно, невыносимо, мне казалось, что я сойду с ума от тоски…
– Не плачьте, умоляю вас, любовь моя. Я уверен, что теперь наши невзгоды кончились. Революция сдохла. Я верю в генерала Бонапарта. Он наведет крепкий порядок, и скоро король вернется…
– Ах, я так привыкла бояться, Жорж, что мне до сих пор не верится, что все кончилось и мы можем наконец быть вместе… А ты уверен, что у него нет амбиций, быть может, он захватил власть для себя самого?
– Личные амбиции? Ну уж нет! Я уверен, он захватил власть для того, чтобы передать ее его величеству. Граф Прованский готов приехать по первому его зову…