«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл
Шрифт:
Как только мы пообещали отцу обязательно с ним советоваться по поводу деловых предприятий, заниматься ими нам, само собой, немедленно расхотелось. Не могу назвать точную причину, но отчего-то, обсудив свои намерения со взрослыми, даже самыми решительными и умными, вы потом не можете отделаться от чувства, что намерения эти лучше оставить.
Не то с дядей Альберта. Он иногда участвует в наших делах, но только когда они уже в полном разгаре. Против такого мы совершенно не возражаем. К тому же он, к нашей радости, никогда не брал с нас обещания в будущем с ним советоваться, прежде чем что-либо затевать.
И всё же Освальд осознавал правоту отца. Вот, предположим, нашли бы мы сотню фунтов. И что бы с ней сделали? Конечно, потратили
Так говорит мой отец. А уж он-то знает.
В момент, о котором идёт речь, у нас возникло сразу несколько идей, но денег на их воплощение не хватало. По сей причине затух на корню план Г. О. установить на той стороне Блэкхитской пустоши, где ничего подобного нет, аттракцион по сбиванию кокосов в подставке. Не было у нас ни подставок для кокосов, ни деревянных шаров, которыми их сбивают. И зеленщик отказался без письменного разрешения мистера Бэстейбла заказывать для нас двенадцать дюжин кокосовых орехов. А поскольку обсуждать затею с отцом нам не хотелось, мы решили её оставить.
Тогда Элис нарядила Пинчера в кукольные одёжки, чтобы научить его танцевать под шарманку и водить по улицам на потеху прохожим. Но Дикки почти тут же вспомнил, что откуда-то знает: за оргaн нужно выложить семьсот фунтов. Он, конечно, имел в виду большой церковный орган, а не крохотный на трёх ножках, который представляет собой шарманка, но и её не купить за шиллинг и семь пенсов, которыми исчерпывалась тогда вся наша наличность.
Стоял мокрый, дождливый день. На обед была тушёная баранина, очень жёсткая, с бледной комковатой подливой. Сдаётся мне, мясо так и оставили бы почти всё на тарелках, хотя и знали, что это нехорошо, но Освальд спас положение. Потрясающе вкусный обед, объявил он, не хуже жаркого из оленя, которого подстрелил на охоте Эдвард. И мы моментально себя почувствовали героями романа «Дети Нового леса» [27] . Баранина отчего-то сделалась вкуснее, ведь против жёсткого мяса и жидкой подливы никто в нашей любимой книге вроде не возражал.
27
«Дети Нового леса» – роман английского мореплавателя и писателя Фредерика Марриета (1792–1848), впервые опубликованный в 1847 году. – Примеч. перев.
После обеда мы разрешили девочкам устроить чаепитие в кукольной посуде с условием, что потом нас, мальчиков, мыть её не заставят. И вот, когда мы уже допивали из маленьких чашечек лакричную воду, изображавшую чай, Дикки сказал:
– Кстати, мне это кое-что напомнило.
– И что? – спросили мы.
Дикки явно поторопился с ответом, хотя рот у него был полон хлеба с лакрицей, которую мы воткнули в каждый кусок, чтобы стало похоже на торт. С набитым ртом, разумеется, говорить неприлично, даже в семейном кругу. И вытирать губы тыльной стороной руки тоже никуда не годится. Лучше воспользоваться для этой цели платком. (Если, конечно, он у вас есть.) Но Дикки, разумеется, всё сделал не так и прошамкал:
– Помните, когда мы впервые заговорили про поиск сокровища, я сказал, что кое-что обдумываю, но что именно, не говорил, потому что ещё не закончил обдумывать.
Мы ответили:
– Помним.
– В общем, эта лакричная вода…
– Чай, – поправила его Элис.
– Ну ладно. Пусть будет чай. В общем, это меня навело на мысль… – Дикки ещё не успел сказать, на какую мысль, когда Ноэль прервал его криком:
– Слушайте, а давайте-ка прекратим наконец чаепитие и устроим военный совет.
Мы вытащили флаги, деревянный меч и барабан, и Освальд бил в него всё то время, пока девочки мыли посуду,
Освальд, конечно, тут же прекратил. Потому что всегда готов откликнуться на вежливую просьбу.
Мы оделись по-военному, сели у походного костра, и Дикки продолжил:
– В этом мире всем нужны деньги, но не каждый видит, что` способно их принести. А я вот увидел. – Тут он умолк, чтобы выкурить трубку мира, из которой мы летом пускали мыльные пузыри, каким-то чудом до сих пор не сломанную.
На сей раз мы набили трубку мира чайной заваркой, и трубка стала очень похожа на настоящую, но девочкам курить её не дозволялось. Им вообще нельзя пользоваться всякими разными сугубо мужскими вещами, потому что, если им это позволить, они ещё выше задерут нос.
Освальд поторопил:
– Ну, давай! Излагай!
– Я сообразил, что стеклянные бутылки стоят всего лишь пенни за штуку. Вот только ещё раз хихикни, Г. О., и отправишься у меня продавать старые бутылки. И конфеты станешь покупать на то, что выручишь. Других денег тебе не дадим. Кстати, Ноэль, тебя это тоже касается.
– Ноэль не хихикал и даже не улыбался, – мигом вступилась за него Элис. – У него просто такой оживлённый вид, потому что ему интересно, о чём ты скажешь. Замолчи, Г. О., и перестань строить рожи. А ты, Дикки, дорогой, продолжай.
И Дикки продолжил:
– В мире каждый год продаётся, как я полагаю, несколько сот миллионов бутылок с лекарствами. Многих и разных. И почти на каждом есть надпись: «Тысячи ежедневных исцелений». Значит, имеется в виду не одна тысяча, а много тысяч. Тогда, если мы будем исходить хотя бы из двух тысяч, то получим несколько сот миллионов бутылок. Продавцы лекарств наверняка очень много на них зарабатывают. Потому что лекарство почти всегда стоит два шиллинга девять пенсов за маленькую бутылку или три шиллинга шесть пенсов за ту, что в два раза больше, а пустые бутылки, как я уже говорил, по сравнению с этим вообще почти ничего не стоят.
– Деньги берут в основном за лекарство, – уловила ход его мыслей Дора. – Посмотрите, как дорого продаются в аптеке пастилки из ююбы [28] и мятные леденцы.
– Это из-за того, что они вкусные, – объяснил Дикки. – Противные лекарства гораздо дешевле. Какой-нибудь серы или квасцов можно купить за пенни целую кучу. Мы тоже не станем класть в свои лекарства вкусные добавки.
Как только мы придумаем своё чудодейственное лекарство, продолжал он, сразу напишем об этом в газету редактору, а он напечатает о нас хвалебную статью, и люди начнут присылать нам по два шиллинга девять пенсов за маленькую бутылку и три шиллинга шесть пенсов за большую. А когда наше лекарство их исцелит, станут писать в газету, что мучились много лет и уже не чаяли вернуть себе здоровье, однако наша благословенная мазь…
28
Пастилки из плодов этого дерева использовали для нейтрализации горечи некоторых лекарств, например хинина.
– Только не мазь! – перебила Дора. – Они такие пачкучие!
Элис её поддержала. Но Дикки их успокоил: никакой мази, исключительно микстура. Вот так мы наметили новый план действий, знать не зная, что опять затеваем деловое предприятие. За что позже нам стало стыдно. Но это потом, когда дядя Альберта всё как следует объяснил. А пока нам казалось, что для успеха потребна самая малость – изобрести лекарство.
Думаете, это легко, когда уже и до нас успели столько их напридумывать? Ошибаетесь. Задача была гораздо труднее, чем может кому-нибудь показаться. Даже при выборе недуга, который мы хотим врачевать, у нас, как пишут в парламентских отчётах, разгорелась горячая дискуссия.