«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

Несбит Эдит

Когда от греха поникает чело,Стыд сердце сжимает и в душах темно,То каждому ясно из нас, несомненно,Что надо теперь быть всю жизнь джентльменом.

Кажется, лорд Тоттенхэм остался доволен. Он сперва поблагодарил нас, потом разговаривал с нами какое-то время, а на прощание сказал:

– Шторм утих, друзья. За бортом ясное небо.

И теперь при каждой встрече он нам кивает, а когда с нами

девочки – снимает шляпу. Так что, надеюсь, он уже не считает, что мы не джентльмены.

Глава 11

«Кастилиан Аморозо»

Однажды мы вдруг обнаружили себя обладателями общей суммы в целую полукрону и поняли, что должны наконец попытаться восстановить утраченное состояние дома Бэстейблов способом, который придумал Дикки. Как говорится, лови момент, если он настал. Когда ещё в будущем у нас опять наберётся целых полкроны и наберётся ли?

Поэтому мы решили не валандаться со всякой там ерундой вроде журналистики, разбоя и прочего, а вместо этого оплатить образец и инструкцию из газетного объявления, которое нас давно уже привлекало. Там говорилось, что любая леди и любой джентльмен, располагая свободным временем, может запросто зарабатывать по два фунта в неделю, но только сперва нужно приобрести за два шиллинга инструкцию и образец, которые будут доставлены, тщательно упакованные, по почте.

Мы давно бы уже их приобрели, но двух шиллингов до сих пор не скапливалось.

Основная часть нынешней полукроны принадлежала Доре, которая получила её от крёстной и готова была одолжить Дикки, если он, во-первых, вернёт долг до Рождества, а во-вторых, может с уверенностью сказать, что этот его способ правильный.

Вернуть, конечно же, было просто. Получая два фунта в неделю, Дикки даже после уплаты долга оставался с почти полукроной в кармане. Ну а по поводу правильности мы хором велели Доре заткнуться.

Дикки всегда полагал, что метод, им найденный, действительно лучше всего поспособствует восстановлению средств семьи. И мы были рады, что теперь у него появился шанс этот метод воплотить. Нам ведь тоже хотелось иметь по два фунта в неделю каждому, а кроме того, изрядно надоело, что Дикки всякий раз, как не срабатывали наши способы, говорил: «А вот зря мы не попробовали на досуге попытать удачи с образцом и инструкцией».

Обнаружив, что у нас есть полкроны, мы стали искать свежий номер газеты. Нашлась она на голове у Ноэля. Он играл в адмиралов и свернул из газеты треуголку, но, к счастью, не порвал. Объявление в ней присутствовало. Точно такое же, как в прежних номерах.

Мы отправили почтовым переводом два шиллинга, потратив ещё немного на марку, а на оставшееся купили имбирного лимонада, чтобы отметить будущий успех в новом деле.

Дикки написал письмо на хорошей бумаге, взятой из кабинета отца, мы вложили его вместе с квитанцией почтового перевода в конверт, отправили Г. О. к почтовому ящику, затем выпили лимонада и стали ждать образца с инструкцией.

И потянулось время. Нам казалось, его прошло уже очень много. По крайней мере, достаточно, чтобы мы сильно надоели

почтальону, навстречу которому по очереди выбегали на улицу с одним и тем же вопросом: нет ли для нас посылки?

На третье утро она пришла. Довольно большая посылка, тщательно упакованная, как и было обещано в объявлении. Точнее, мы получили коробку. Внутри оказался коричневый картон, гофрированный, как железная крыша курятника. В картоне мы обнаружили много бумаги, часть которой представляла собой листы с набранным в типографии текстом, а остальная – комки, которыми была обложена со всех сторон небольшая бутылка из чёрного стекла с горлышком, запечатанным жёлтым сургучом.

Пока одни разглядывали бутылку, лежавшую на столе в детской, а другие вцепились в инструкции, торопясь их изучить, Освальд отправился за штопором, чтобы откупорить бутылку и исследовать её содержимое.

Штопор обнаружился в комоде с одеждой. Почему-то он вечно там оказывается, хотя законное его место – ящик буфета в столовой.

Когда Освальд вернулся, инструкция уже была прочитана, и не раз.

– Не думаю, что от этого будет толк, – объявила Дора. – К тому же, считаю, нехорошо продавать вино. А кроме того, торговля ведь требует навыков. Без них ничего не выйдет.

– Ну не знаю, – ответила Элис. – Мне кажется, у меня выйдет.

Выглядели все как-то кисло, и Освальд спросил, указав на бутылку:

– Каким, интересно, образом мы сможем этим заработать два фунта в неделю?

– Каким, каким… – огрызнулся Дикки. – Мы должны уговаривать, кого сможем, пробовать вино из бутылки. Это херес «Кастилиан аморозо». Так он называется. Но попробовать мало – нужно, чтобы попробовавший захотел его приобрести. Нашёл такого – пишешь в контору, что есть покупатели. Тебе присылают уже не одну, а много бутылок, и за каждую дюжину, которую продашь, платят два шиллинга. Продашь двадцать дюжин в неделю – заработаешь свои два фунта. Только мне кажется, мы столько не продадим.

– Ну, может, первую неделю и не удастся, – рассудила Элис. – Зато потом, когда люди распробуют, какое оно вкусное, им захочется ещё и ещё. Пускай мы даже получим по десять шиллингов в неделю, это ведь будет хорошее начало, правда?

Освальд с ней согласился, а тут как раз Дикки вытянул штопором пробку. Она сильно раскрошилась, и часть крошек просыпалась внутрь. Дора принесла мензурку с мерными делениями: столовая ложка, чайная ложка, и мы решили, что каждый попробует по чайной ложке хереса. Хороший продавец всегда должен знать, чем торгует.

– Но больше чайной ложки никому пробовать нельзя. Даже если окажется очень вкусно, – предупредила Дора. С таким видом предупредила, будто бы только одна имела право распоряжаться бутылкой. Наверное, ей так казалось, потому что мы вложили в дело её деньги.

Отмерив чайную ложку, она первая и попробовала по старшинству. Мы, естественно, тут же спросили:

– Ну как?

Дора сначала вообще не могла говорить, а потом ответила:

– Напоминает микстуру, которую пил весной Ноэль, но, может, херес таким и должен быть?