«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл
Шрифт:
– Идём, Дик! – А затем, шагнув к двери кабинета, ворвался внутрь с криком: – Сдавайтесь! Вы обнаружены! Сдавайтесь, или я стреляю! Руки вверх!
И, выкрикнув это всё, он увидел прямо перед собой, на ковре возле камина, настоящего грабителя. Ошибки быть не могло. Освальд не сомневался, что это грабитель. Зачем бы иначе тот держал в руках отвёртку и стоял с ней перед дверцей шкафа, в котором Г. О. сломал замок? Зачем понадобились лежавшие на полу буравчики, винты и ещё какие-то инструменты?
В шкафу, правда, ничего не было, кроме старых конторских книг, журналов и ящика
– Сдаюсь. Не стреляйте! Сколько вас тут?
– Да уж побольше, чем вас, – ответил Дикки. – Вы вооружены?
Грабитель покачал головой:
– Ни в коей мере.
И тогда Освальд, продолжая держать его на мушке и чувствуя себя очень сильным и храбрым, как герой захватывающей повести, приказал:
– Выворачивайте карманы!
Грабитель послушался, и пока он их выворачивал, мы сумели его разглядеть. Среднего роста. Одет в чёрный сюртук и серые брюки. Ботинки по бокам немного потёрлись, а манжеты рубашки поистрепались, но в остальном выглядел он вполне прилично и держался как джентльмен. Лицо худое и немного морщинистое. Серые большие глаза, которые то блестели, то вдруг становились мягкими и даже ласковыми. И короткая бородка. Видимо, в молодости она была у него золотистой, как пшеница, но теперь изрядно подёрнулась проседью.
Мало-помалу Освальд проникся к нему жалостью, особенно после того, как заметил большую дыру в одном из вывернутых карманов. Другие карманы, хоть и были целы, содержали в себе сущую ерунду. Письмо, кусок верёвки, три спичечных коробка, трубку, носовой платок, тощий кисет почти без табака и два пенни. Мы заставили его выложить всё это на стол, а потом он сказал:
– Ну вот, вы меня поймали. Что намерены делать? Сдадите полиции?
Элис с Г. О., услыхав мои громкие крики, спустились вниз в качестве подкрепления, и когда Элис увидела настоящего грабителя, который сдался, она захлопала в ладоши и воскликнула:
– Браво, мальчики!
Г. О. сделал то же самое.
А потом Элис сказала:
– Если он даст слово чести, что не сбежит, я бы не вызывала полицию. Как-то жаль это делать. Давайте лучше подождём, пока отец не вернётся домой.
Грабитель с ней согласился, что так будет лучше всего, дал нам слово чести и попросил разрешения закурить трубку. Мы позволили. Тогда он устроился у огня в отцовском кресле и стал сушить ботинки, от которых пошёл пар.
Я отправил Г. О. и Элис одеться во что-нибудь, рассказать Доре с Ноэлем о наших здешних обстоятельствах, принести нам с Дикки наши бриджи-никербокеры, а заодно захватить остаток каштанов.
Вскоре все собрались. Мы сели полукругом возле огня. Стало очень весело. Грабитель-то оказался очень дружелюбным и охотно с нами разговаривал.
– Ну, я не всегда занимался столь низким промыслом, – сообщил он в ответ на наши замечания
Освальду очень совестно, но он не нашёл в себе мужества сразу честно сказать, что просто не ожидал никого найти в кабинете и только по сей причине так дерзко (и опрометчиво, между прочим!) ворвался внутрь. Позже он признался.
– А что вас заставило заподозрить присутствие постороннего в доме? – спросил грабитель, после того как некоторое время смеялся, откинув голову на спинку кресла.
Мы ввели его в курс событий. Он аплодировал нашей доблести, а Элис с Г. О. объяснили, что, не вели мы с Дикки им оставаться в подкреплении, они тоже бы обязательно закричали: «Сдавайтесь!»
Грабитель съел часть каштанов. А мы сидели и про себя прикидывали, скоро ли вернётся отец и что скажет про наше бесстрашное поведение, а грабитель рассказывал нам, чем занимался до той поры, как стал лазить по чужим домам. Дикки поднял с пола инструменты и вдруг сказал:
– Но ведь это отцовские. И отвёртки, и буравчики, и всё остальное. Просто невероятная наглость – взламывать человеку замки его же собственными инструментами.
– Совершенно согласен – самая невероятная наглость. Видите ли, в последнее время нужда меня вынудила совсем низко пасть. Ведь я в прошлом разбойник с большой дороги. Но нанимать лошадей стало так дорого. Пять шиллингов в час, знаете ли. А завести собственных мне тем более не по карману. Словом, дело это уже не такое прибыльное, как прежде.
– А если на велосипеде? – спросил Г. О.
Грабитель, однако, посчитал, что велосипед – это мелко. Да и не заменит велик доброго скакуна, на котором можно умчаться на другой конец страны, если вынудят обстоятельства.
Он говорил о разбойниках с большой дороги именно так, как нам нравилось про них слушать, а затем рассказал, что был капитаном пиратов. Его судно вздымали и били волны высотой с гору, но добыча ему доставалась очень богатая. Он даже думал, что наконец нашёл занятие по душе.
– В нём есть, конечно, и плюсы и минусы, особенно в штормовую погоду. Но какое же это славное ремесло! Абордажный клинок на боку, Весёлый Роджер развевается на самой высокой мачте. И добыча перед глазами. И чёрные жерла всех ваших пушек направлены на гружённое под завязку торговое судно. И паруса ваши надувает попутный ветер. И верная команда готова для вас на всё.
Моя жалость к нему стала ещё острее. Он говорил так красиво. И голос его звучал абсолютно по-джентльменски.
– Я уверена, вас воспитывали не для того, чтобы стать пиратом, – назидательно изрекла Дора, которая, прежде чем спуститься, оделась полностью. Даже воротничок пристегнула. И Ноэля тоже заставила. Остальные-то так и были по-прежнему в одеялах с очень малым количеством кое-чего под ними.