Искажение[СИ, роман в двух книгах]
Шрифт:
8
— Здравствуйте, подскажите, пожалуйста, ваш режим работы? — вежливо спросил Паша, набрав номер столовой на допотопном на его взгляд, дисковом еще телефонном аппарате, пристроившимся возле дверей номера на маленькой полочке.
— Э-э-э… здравствуйте, — растерянно отозвался женский голос, — да мы, вообще-то, круглосуточно, а вы об этом не знали?
— А мы только-только у вас тут устроились, — ответил Паша, мгновенно сообразив, что попал впросак. — Вот и решили уточнить… все-таки, здесь не столицы…
—
— Ну, вот прямо сейчас спустимся со второго этажа и зайдем, — пообещал Паша.
— Милости просим!
Положив трубку, он шагнул в комнатку номера и оглядел уже собравшуюся Аньку: короткая юбка, блузка с оголенной спиной, взъерошенные и уже подсохшие после мытья волосы, какое-то, прям-таки просветлевшее лицо и чуть встревоженный взгляд серых глаз.
— Готова? А почему маузер не прицепила? — иронично спросил Паша.
— Если будешь настаивать — прицеплю, — огрызнулась Анька.
Свой пистолет-карабин она любила восторженной первой любовь подростка. Но вот беда, к такому наряду портупея с громоздкой деревянной кобурой подходила, как корове седло. И Анька по-детски переживала и злилась, что приходится оставить в номере любимую игрушку.
— Бросишь здесь своего друга? — продолжил Паша сыпать соль на раны. — А вдруг упрут? Кто знает, какие тут нравы? То, что все кругом вежливые и столовка круглосуточная — еще ни о чем не говорит… Помнишь, что портьерша при входе рассказывала…
— Тебе хорошо, — посетовала Анька, — а мой маузер под скрытое ношение не предназначен, что ж его так и таскать на себе в открытую?
— Ладно, — смилостивился Паша, — помогу. Особо скрытого, конечно, не будет, но при себе его таскать сможешь, если куртку оденешь…
— Ради него — хоть тулуп, — обрадовалась Анька.
Минут за пять Паша соорудил из анькиной портупеи, колечка от гостиничных ключей и собственной фантазии петлю, на которой совместными усилиями подвесили освобожденный от кобуры пистолет под мышку Аньке. Конечно, выхватывать его, как в шпионских фильмах, за доли секунды, было невозможно, но тем не менее, теперь любимое оружие находилось постоянно при девушке, а не валялось в номере без присмотра.
Только после этого они спустились вниз, где вновь встретили приветливую, кустодиевских форм, администраторшу. Улыбаясь и даже не успев выслушать их вопрос, она без разговоров направила парочку по узкому и казавшемуся от этого выше, чем он был на самом деле, коридорчику к столовой.
— Странно, никаких общепитовских запахов, — успела шепнуть Анька в спину Паше, пока они шли след в след между светлых, оклеенных непонятной, чуть шероховатой на взгляд, пленкой совсем не напоминающей стандартные бумажные обои.
Но тут Паша распахнул дверь, и они оказались в чистеньком, уютном помещении с десятком пустующих столиков, сделанных из непонятного, под слоновую кость цветом, материала похожего и одновременно непохожего на пластик. Тут уже запахи были, но пережаренным десятки раз машинным маслом, давно прокисшей капустой и затхлыми половыми тряпками пополам с хлоркой, как в третьеразрядных заведениях привычного им, не так давно покинутого мира, не пахло. Скорее уж это были тонкие, неброские ароматы солидного, не нуждающегося в рекламе ресторана, расположенного где-нибудь в тихом, зажиточном квартале старой части любого города мира.
И еще было в этой столовой ощущение домашнего спокойствия и безопасности, такого редкого для Аньки и Паши чувства, не требующего непременно садиться лицом к дверям, контролируя при этом еще и все окна в помещении.
Душевно расслабившись и пристроившись к столику в центре зала, недалеко от окна, Анька и Паша на несколько секунд замерли в удобных и легких полукреслах, размышляя, как же поступить дальше — самим ли идти к виднеющейся у дальней стены раздаче, или, барствуя, ожидать появления официантки? Проблема решилась сама собой, к их столику быстро подошла девчонка, больше похожая на хозяйку свободной квартиры, в которой студенты решили устроить гулянку в отсутствие родичей, чем на классическую официантку простой, пусть и европейской, столовой в белуджистанском захолустье.
В узких, коротких, чуть ниже колен, брючках, в непонятной распашонке, под которой то и дело мелькал загорелый, крепкий животик, с легкой косынкой на голове, с большим планшетом-папкой подмышкой и маленьким блокнотиком в руках, она сказала:
— Всем привет! Я Надя.
И Паше даже показалось, что если бы не папка и блокнотик, то девушка взмахнула бы рукой в красивом, эстетичном салюте-приветствии, но она только плюхнула на стол папку-планшет, пояснив:
— Это, вообще-то, меню, но вы, я знаю, только из пустыни, поэтому рекомендую клюквенный морс, он хоть и слабенький, но после песков лучше всего, все пьют, кто оттуда…
Паша заинтересованно посмотрел на девушку и спросил:
— А покушать что нам порекомендуете? Что-нибудь тоже специфическое? для тех, кто из пустыни?
— А это смотря на то, чем вы дальше собрались заняться, — бойко ответила девица.
— Собрались? — Паша чуть задумчиво почесал за ухом. — Собрались мы в баньку после ужина… хочется не просто песочек смыть…
— Тогда вам лучше салатики какие-нибудь, — сразу затараторила официантка и порекомендовала Аньке: — Да вы бросьте меню, я вам так весь пейзаж обрисую…
Значит, тут вам не здесь, поэтому из овощных только помидоры с огурцами, но — свежие, только с грядки. Из рыбных — у нас "Мимоза" хорошая, умеем готовить. Есть еще рыба в маринаде, холодненькая, как раз для вас. Если очень разойдетесь, то и селедку под шубой возьмете. А вы, вообще, в какую баню собрались?"
— Мы-то в вашу, которая при гостинице, — сказал Паша, обратив внимание, что Анька, вопреки совету Нади, впилась глазами в планшет-меню и что-то там тыкает пальчиком явно не в лист бумаги.