Искажение[СИ, роман в двух книгах]
Шрифт:
Может быть, для всех сотрудников этой гостиницы, и не только гостиницы, и не только этой, новые гости и были людьми обычными, приехавшими по каким-то производственным, чиновничьим или даже личным нуждам в белуджистанское захолустье, но — Паша, многоопытный, старый подпольщик с нелегальным стажем, каким-то внутренним, звериным чутьем ощутил веющий от этой парочки, ни кем другим не замечаемый, легкий ветерок властной уверенности в себе и своем праве, приобретенный не от рождения, как у монархов или наследственных миллионеров, а в процессе работы, служения
Блондин и блондинка заняли столик поодаль от Аньки и Паши, будто стараясь не мешать уже обедающим, но скорее это было желание, что бы не мешали им, потому как, едва усевшись, парочка завела между собой какой-то явно деловой, в меру скучный, но для них необходимый разговор, который прервался с появлением у их столика всё той же Нади.
Негромко, вежливо и коротко переговорив с официанткой, блондин достал из внутреннего кармана пиджака небольшую, размером с сигаретную пачку, коробочку и приложил её к псевдоблокноту в руках Нади. Та кивнул и по-прежнему быстро и в охотку убежала за раздачу, выполнять полученный заказ. Казалось, ничего в ее поведении не изменилось и властная сущность новых клиентов вовсе не коснулась официантки.
— Думаешь, это и есть их пресловутая "элка"? — просил Паша, заметив, что и Анька вроде бы небрежно, тыкая вилкой в остатки салата, но при этом очень внимательно наблюдает за нежданными соседями.
— Похоже, — протянула девушка, — тут, значит, что-то вроде электронного удостоверения личности… и одновременно — платежного средства… ну, и средства учета и контроля, если, конечно, данные с "элки" идут во всеобщую базу данных…
— Какого платежного, если денег тут нет? — уточнил Паша, прерывая специфические, ему непонятные рассуждения девушки.
— Ты не въехал в то интервью? — подозрительно покосилась на него Анька. — А может, и не только в интервью… Денег нет в метрополии, а в остальном мире, похоже, есть. Поэтому и идет строгое разграничение на русских и нерусских. Русским — задаром, остальным — за деньги.
— А зачем русским деньги от других, если у них всё задаром? — ступил Паша, пожимая плечами.
Анька вздохнула, вытирая губки салфеткой и откладывая в сторону вилку. Она уже полностью насытилась, а переедать и в самом деле перед баней не стоило.
— Паштет, ты меня умиляешь, — сказала она. — Сам подумай, а пока думаешь — доедай, что осталось и пойдем-ка, все-таки попаримся…
Паша, молча, отодвинул от себя тарелку с остатками салатов, допил морс из своего стакана и поднялся из-за стола. Вслед за ним встала и Анька, стараясь смотреть мимо блондинистой пары, так привлекшей её внимание.
Они успели дойти почти до выхода из столовой, когда их догнала легкая на ногу Надя.
— Ну, что ж это вы? — укоризненно спросила официантка. — Уходите втихомолку, а пиво?
— Какое пиво? — удивилась Анька.
— В баню-то вы пиво себе не выбрали, — пояснила официантка. — Смотрите…
На протянутом планшете-меню светился список из двенадцати сортов светлого и четырех темного пива. Напитки были расположены исключительно в алфавитном порядке, но с подробнейшей, рекламной расшифровкой качеств и достоинств каждого, стоило только ткнуть пальцем в его наименование.
Анька тяжело вздохнула. Как тут выбрать и не промахнуться, если даже на слух ей знакомо только "Жигулевское"? да и то — это слово у девушки никак с пивом не ассоциировалось.
Надя, по-своему поняв вздох клиентки, чуть виновато сказала:
— Конечно, маловато, но тут у нас…
— … не там у вас, — продолжил Паша и наугад потыкал в названия: — Пусть будет вот это, это и это, по пол-литра каждого… и еще вот эти два, тоже пол-литра.
— Не обопьемся? — спросила его Анька. — Мы же туда только попариться идем, а не всю ночь сидеть…
— А на пробу… — начал было Паша, но тут же прикусил оказавшийся длинноватым собственный язык.
— Я всё поняла, — успокоила их Надя, тыкая карандашом в свой блокнотик. — Все готово, пиво уже там, в холодильнике…
Паша и Анька переглянулись, стараясь скрыть свое недоумение от официантки.
— Спасибо, — только и сумел ответить Паша, легонько подталкивая Аньку к выходу.
Уже в коридоре девушка язвительно бросила через плечо:
— Ну и рожа у тебя была, Паштет, как после команды "Всем на пол! Руки за голову!"
— Это ты себя в тот момент в зеркале не видела, — мстительно отозвался Паша.
Всё в том же маленьком, домашнем холле гостиницы всё та же кустодиевская администраторша перенацелила своих нежданных постояльцев в подвал. Там, из уютного, обставленного исключительно деревом, предбанника и соседней раздевалки, предназначенной для крупногабаритных вещей и тяжелой верхней одежды, открывался упоительный путь сразу в три стороны света: в финскую сухую парилку, в русскую, с подготовленными, размоченными вениками и мокрым паром, и турецкую.
И неведомое пиво в стеклянных зеленоватых бутылках уже стояло в небольшом холодильничке, в углу предбанника. Вот только так же, как в номере, не горел экран то ли телевизора, то ли иного какого устройства, вмонтированного в обшитую деревянными панелями стенку. И ничего, похожего на пульт ни Паша, ни Анька не смогли обнаружить, зато нашли небольшой, встроенный в стену, сервантик с самой разнообразной посудой.
И тут желание просто отдохнуть, попариться, попить пива, да еще и заняться любовью превозмогло и любопытство, и некую встревоженность встречи со странной блондинистой парой в столовой. После сухой и горячей пустыни влажная, обжигающая русская парная оказалась лучшим лекарством для души и для тела. И еще — холодное пиво… и жесткая, но такая, как оказалось, удобная скамейка возле высокого, полированного стола. И сам стол… и стулья вокруг него…
— А если я в номер так и пойду? — спросила замученного, но довольного Пашу, распластавшегося, размякшего и расплывшегося на стуле Анька, накинув на плечи маленькое полотенце, концы которого едва прикрывали её грудь.