Искаженная спираль
Шрифт:
— Не сомневаюсь, доказательства есть, и техники призывающие почтенного хоть и редки, но существуют. Но к чему ты, уж не души ли из Чистого Мира лечат своих потомков?
— Не души. Дело в том, что отправка душ в чистый мир не единственная и не главная задача Шинигами-сама. Основное его служение началось, когда в мире нашем распространилась чакра. Дело в том, что для демонов, они, аякаси, да как угодно их можно называть, чакра есть эликсир жизни и развития. До нас им нет никакого дела, однако появившись здесь аякаси начнет поглощать чакру и расти. Становиться больше и все больше поглощать чакру. За считанные дни, а то и часы, от всего что мы видим останется безжизненная пустошь, что самое забавное — не по
— То есть, в джиньяхире сидит они?
— Не вполне, маленький лечебный дух, название отражает суть. Он безопасен, однако выпустить знания из клана — недопустимо. Одного, десяток призванных аякаси Шинигами-сама остановит, но если их будет больше — жизнь нашего мира завершится за считанные часы. Малейшая ошибка в ритуале недоучки, шпиона — да кого угодно, не прошедшего специального обучения, может привести к смерти всего.
— Не знаю даже, хотел ли я знать это, — задумчиво протянул Орочимару, с опасением разглядывая джуньяхиру в своей руке, — Это — точно безопасно?
— Безусловно. Лекарь в джуньяхире подобен маленькому морскому рачку, планктону. Ты знаком с этим понятием? — Орыч кивнул, — Их может быть сколь угодно много, но маленькие и слабые не смогут нанести урон, для них даже поглощение чакры непосильный труд.
— И знания о этом “планктоне” я смогу получить, но лишь войдя в клан Удзумаки?
— Если захочешь. Орочимару-кун, сам должен понимать, что знание подобных техник опаснее любого киндзюцу. Однако и умелое использование, не выходящего за грань — великое благо. А ты, скажем прямо, видишься мне достойным членом клана. А сейчас все, что мог открыть, открыл. И, прости, Орочи-кун, предупреждаю сразу. Из выживших Удзумаки тайной владею только я. Если придет тебе в голову идея захватить Удзумаки, шантажировать меня — гони её прочь. Даже в случае своей смерти я найду возможность лишить тебя разума, знаний и посмертия, буде ты станешь врагом Удзумаки.
— Полно тебе, не собирался я, — но увидев мой скептический взгляд перестал лицемерить. — Ладно, Хизуми-кун, я тебя понял. В свете увиденного мной, — помахал джуньяхирой, — я тебе верю и выведывать что-либо иначе, чем через вступление в клан, не стану. Кстати, возможно ты не в курсе, а это одна из важных причин поверить тебе. Ты слышал о культе Джашина?
— Не доводилось, — честно соврал я и задумался, благо было о чем.
— Не удивительно, подозреваю ваш покровитель как раз тогда и был занят, что поспособствовало разрушению Узушиогакуре. Не могу быть точно уверен в сроках, но выходит, что в момент атаки, близ Та, что в стране Рисовых Полей, сгустилось черное облако, превращая окрестности в, как ты выразился “мертвую пустошь”. Вскоре появился беловолосый и рогатый великан, кромсающий облако танто, от чего оно развеялось. Но, видно, не до конца. Стали появляться безумцы, кричащие о “великом боге Джашине”. Убивающие противников, и пронзающие себя копьем, в символе своего “божества”. Притом, до смерти от своей руки, их раны исцеляются, немало напоминая джуньяхиру. А чакры в них не больше, чем в последнем крестьянине. Мне об этом известно с моего, кхм, места работы. Да и одного безумца я исследовал. В общем, судя по всему, то ли прорвался этот аякаси, то ли призвал его, уж не знаю кто. А покровитель ваш, оказавшись меж двух огней не смог ни помочь вам, ни добить вторженца. И да, описания места битвы я читал и быть выпитым аякаси не имею желания. Так что к таким тайнам без наставника, — несколько ернически, хотя и с толикой уважения поклонился Орыч, — стремиться не буду.
— По всему, прав ты, Орочимару-кун. Странно, видел я нашего покровителя и не был он ни взволнован, ни встревожен. Хотя, подозреваю, нанес он аякаси ущерб достаточный, чтобы тот не мог пожирать чакру сам. А культисты и прочее не слишком Шинигами-сама заботят, ками он и есть ками, — на мой раздумчивый монолог Орыч покивал, мол похоже на правду. — Впрочем, ладно. Вопрос с джуньяхирами, до появления сватов, надеюсь, закрыт? — содрогнувшийся от “сватов” Змеелюб утвердительно кивнул. — А собственно, зачем мы сегодня собрались-то, а то твой рассказ несколько выбил меня из колеи?
— Ну собрались-то зачем — я не знаю, а явился ты, Хизуми-кун, повергать меня в прах гневом своим, — злоехидно ощерился Орыч во всю пасть.
— Поверг?
— Поверг, еще как, переварить бы все, — задумчиво протянул мой будущий зять.
— Ну вроде бы никаких изменений по плану у нас нет. Разве что подгадила мне эта псина сутулая советником.
— Ки-ки-ки, а ничего так, “псина сутулая”, - развеселился Орыч, — мы то его “блохастым” среди знакомых называем. Кстати для Инузуку вполне вменяемый тип. Супруга вот у него — там мрак кромешный.
— Эта, — показал я руками “игольчатую прическу”, - Цуме кажется?
— Она самая, совсем бешеная, когда в небольшой компании, а уж один на один — и на каге лает, чуть ли не бросается. Притом, чем больше народа — тем приличней себя ведет. Народ ставки делает, сожрет она Ойя, или сбежит он из деревни.
— Глава клана?
— А там все равно кто он. Она, когда последний раз беременела, повеселилась, видимо в процессе. Ой, в госпитале месяц валялся, его, считай, по кусочкам собирали.
— Да уж, колоритная дама. Впрочем, 'oни с ними обоими, псинами сутулыми. Я насчет места советника поговорить хотел.
— А что тут говорить, для меня это — такая же неожиданность как и для тебя. Псина сутулая, — ки-ки-ки! — и меня удивил. Ну посидишь в совете, благо, как я понял, тем же чем и хотел будешь заниматься. Только не по моему “заказу” а как советник.
— Клоном теневым, Орочи-кун, нечего мне в вашей говорильне делать. И тебе теневым же там быть советую. Пользуешься?
— Да и прав ты, изрядно удобная техника. Правда больше двух не создаю, но и это полезно. Змеиные хоть в бою и получше, но память не передают, так что в исследованиях и на переговорах и вправду незаменимы.
На том и распрощались. Прошел мимо квартала Сенджу, темно везде, да и потопал домой. С утра Цунаде навещу.
А Орыч — мозг, все-таки. Да и моя, на коленке придуманная история, как бы не правдой оказалась. Джашин и вправду изрядно на отожравшегося духа смахивает, с отрубленным “чакрососом”, питающегося жертвами. Впрочем ладно, к сведению приму, но делать пока ничего не буду, не до него сейчас. Разве что, как время появится, с Шинигамычем потолкую. По делу, да и за жизнь. Добрался с этими мыслями до дома, да и завалился спать.
С утра поймал Рей, наказал сразу семерку на стену направлять, дела, а если что — после обеда сменю. Шина перед уходом выцепил, велел меня дожидаться дома, мол явлюсь с указаниями ценными и важными. Ну а сам к кварталу Сенджу отправился, вполне открыто, родственница как-никак.
В ворота сначала постучал. Потом попинал. Потом молотить начал и слова говорить в стиле “открывай Сенджу, Удзумак пришел”. Открыла уже краем виденная девица, Като, вроде, её фамилиё. И заявила мне, что “Сенджу-доно изволит почивать”. Впрочем крик из дома “Шизуне-тян, если Удзумаки, а только у него одного такой противный голос, то пропусти”, открыл передо мной врата квартала Сенджу. Причем, при всех своих недостатках, Цунаде предложила мне пожрать, чем несомненно выделялась из рядов бескультурья и быдл, окружающих меня. Родственница все-таки, да.