Искорка надежды
Шрифт:
Июль
Рэб объяснил мне, что в каждой беседе участвуют по крайней мере трое: ты, твой собеседник и Бог.
Этот урок, насколько мне помнится, проходил летним днем в его маленьком кабинете, и мы с Рэбом были в шортах. Мои потные голые ноги прилипали к зеленому кожаному креслу, и всякий раз, когда я поднимался с него, оно тихонько «чмокало».
Рэб искал какое-то письмо. Он приподнял блокнот, потом конверт, потом газету. Я знал, что ему этого письма не найти. Похоже, беспорядок в кабинете
— Ах, — сдаваясь, вздохнул Рэб.
— Можно я вас о чем-то спрошу?
— Спрашивай, юный друг, о чем только вздумается, — пропел он.
— Откуда вы знаете, что Бог существует?
Рэб замер. По лицу его пробежала улыбка.
— Отличный вопрос.
Он сжал рукой подбородок.
— И каков же будет ответ? — спросил я.
— Сначала попробуй доказать мне, что Его нет.
— Хорошо, — ответил я. — Попробую. Как насчет следующего: мы живем в мире, где умеют расшифровывать наши гены, где могут скопировать наши клетки, где могут от начала и до конца перекроить твое лицо. Да что там, хирургическим путем тебя из мужчины могут превратить в женщину. С помощью науки можно узнать о сотворении Земли, а с помощью космических кораблей люди изучают Вселенную. Солнце уже больше не загадка, так же как и Луна, которую люди когда-то обожествляли. Мы привезли ее частицы домой, верно?
— Продолжай, — сказал Рэб.
— Так вот, зачем нужно людям в мире, где все эти великие тайны уже разгаданы, верить в Бога, или Иисуса, или Аллаха, или любое другое божественное существо? Разве мы все это не переросли? Разве это не напоминает историю с Буратино? Разве, обнаружив, что он сам умеет ходить, не стал Буратино по-другому смотреть на Папу Карло?
— Ну и речь, — потерев ладони, проговорил Рэб.
— Вы же сказали «докажи».
— Ну да.
Рэб слегка наклонился вперед.
— Теперь моя очередь. Ты утверждаешь, что ученые в конце концов докажут, что Бога нет, а я на это смотрю по-другому. Не важно, до каких мелких частиц они доберутся, все равно будет что-то, чего они не смогут объяснить. Они не смогут объяснить, кто все это сотворил. И как бы они ни старались подобраться с другой стороны: манипулировать генами, клонировать то и это, продлевать жизнь до ста пятидесяти лет, — рано или поздно люди будут умирать. А что будет происходить потом? Когда жизнь подойдет к концу?
Я пожал плечами.
— Так что?
Он отклонился назад. Улыбнулся:
— Когда ты подходишь к концу, начинается Бог.
Многие великие умы пытались опровергнуть существование Бога. Порой они заканчивали тем, что приходили к абсолютно противоположному выводу. К. С. Льюис, так захватывающе писавший о вере, поначалу никак не мог примириться с самим понятием «Бог» и назвал себя самым унылым неверующим Англии. Великий ученый Луи Пастер пытался опровергнуть существование Бога своими исследованиями и полученными с их помощью результатами, однако, изучив «венец творения», он пришел к совсем иным
Множество современных книг провозгласили веру в Бога глупостью, мошенничеством, спасительным средством для слабых людей. Я думал, что Рэб находит это оскорбительным, — оказалось, вовсе нет. Он считал, что путь к вере не всегда прямой, не всегда легкий и даже не всегда логичный. Рэб относился с уважением к любому оппоненту, приводившему аргументы, основанные на знаниях, даже если он с этими аргументами не был согласен.
Лично меня интересовали известные писатели и разные другие знаменитости, которые громко заявляли о том, что Бога нет. Как правило, они это делали, когда были здоровы, пользовались популярностью, и люди к ним прислушивались. Но мне любопытно, что они думали, лежа в тиши последних минут своей жизни, когда они уже сходили со сцены, а мир по-прежнему продолжал свое существование. Возможно ли, что в предсмертные минуты страх, видения или запоздалое просветление неожиданно вселяли им веру в Бога? Кто знает?
Было ясно, что Рэб верил в Бога с самого начала, и тем не менее он не был в восторге от некоторых событий, которые Бог допустил на Земле. Много лет назад умерла его дочь, и это для него было страшным потрясением. И не только это. Возвращаясь домой после посещения прихожан своей синагоги, — в прошлом сильных, здоровых людей, которые теперь беспомощно лежали на больничных койках, — он нередко плакал.
— Кому нужно это страдание? — взывал он к небесам. — Возьми уж их к себе. Зачем им такая жизнь?
Однажды я задал Рэбу самый распространенный вопрос, связанный с верой: «Почему на долю хороших людей выпадают несчастья?» На этот вопрос люди отвечали бессчетное число раз самым различным образом. Отвечали в слезных объятиях, в книгах, в проповедях, на сайтах Интернета. «Бог призвал ее к себе…», «Он погиб на работе, которую любил…», «Она была даром небес…», «Это было испытание…».
Я помню, как сына одного из друзей нашей семьи поразила страшная болезнь. После этого во время любой религиозной церемонии — даже свадьбы — я видел, как его отец стоял в коридоре синагоги, отказываясь входить в комнату, где проходила служба.
«Я не могу больше слышать это», — говорил он.
Он перестал верить в Бога.
Когда я спросил Рэба, почему на долю хороших людей выпадают несчастья, его ответ не походил на все знакомые мне ответы. «Никто не знает», — тихо произнес он. Меня его ответ восхитил. Но когда я спросил его, поколебало ли это его веру в Бога, он твердо сказал «нет».
— Меня не поколеблешь, — сказал он.
— Почему же? Наверное, можно было бы, если б вы не верили во всемогущую силу.
— Как атеисты? — спросил он.
— Ну да.
— И тогда я мог бы объяснить, почему мои молитвы остались без ответа.
— Точно.
Он внимательно посмотрел на меня и глубоко вздохнул.
— У меня когда-то был врач-атеист. Я тебе о нем не рассказывал?
— Нет.
— Этот врач любил тыкать мне в нос моей верой. Он специально назначал мои визиты на субботу, чтобы мне приходилось звонить секретарше и объяснять ей, почему из-за своих религиозных убеждений я не могу прийти в этот день.