Искра и ветер
Шрифт:
— Ты задержалась, — раздался сухой голос.
Сорита возилась с подснежниками. На Тиа она не смотрела.
— Благословите, Мать, — произнесла ритуальную фразу Ходящая.
— У тебя достаточно благословений от меня. Я много раз просила не пользоваться этими Лепестками, если на то нет серьезных причин. Плетение перемещения пугает растения.
«Сама бы побегала по ярусам, старая ведьма!» — про себя подумала Тиа.
Сорита оторвалась от созерцания подснежников и обернулась. У нее было очень неприятное лицо с широкими крыльями прямого носа, большим квадратным подбородком и
— Не согласна, — с удовлетворением констатировала Мать.
— Верно, госпожа Сорита, — дерзко сказала Тиа, которая уже была не в силах терпеть дурной характер этой женщины. — Свои сбитые ноги я ценю больше, чем цветы.
— Нисколько не сомневалась в этом, — последовал такой же сухой ответ. — Впредь будь поосторожнее со словами. Свои цветы я ценю гораздо выше, чем твою тщеславную голову.
Тиа хватило ума и выдержки промолчать.
— Ты уже не в Долине и давно не моя ученица, но Ходящая из тебя из вон рук плохая. Ты безответственна, Тиа. — Сорита взяла лейку и направилась к плотоядным вьюнам. — Избавилась от моего влияния, но пренебрегаешь своими обязанностями. Вот уже который год милуешься с Ретаром и совсем не продвигаешься вперед. Никаких успехов. Никаких устремлений. Да и целей тоже… никаких. Ты ни на шаг не приблизилась к тому, чтобы вступить в Совет. Тебе давно за двадцать, а ты так ничего и не добилась. Кроме любви конечно же.
Ее лицо источало глубочайшее презрение.
— Что плохого в любви? — тут же вскинулась девушка.
— Ничего. Но когда эта глупость мешает жить…
— Мне не мешает!
— Ты слишком неумна, чтобы понять, что для тебя хорошо, а что — плохо.
— Не смейте говорить со мной в таком тоне… Мать!
— Да ну? — Она парализовала плетением ринувшийся на нее вьюн, и из лейки полилась кровь. — Если ты забылась, то я с радостью напомню, кто я, а кто ты.
— Я — Ходящая! — Глаза Тиа потемнели.
— Пф-ф! Велика важность. Таких, как ты — талантливых, но не слишком тщеславных — сотни. Никто не будет уважать влюбленную дурочку. Люди поклоняются сильным мира сего.
— Таким, как вы? — Глаза Тиа метали молнии, но она сдерживалась и была вежлива.
Вежлива из последних сил.
— Разумеется. Ты хочешь уважения? Тогда сделай хоть что-нибудь, чтобы его завоевать. Хватит обжиматься по углам с Альбиносом. Он тянет тебя назад.
— Вы прекрасно знаете, что Ретар — сильнейший Огонек на сегодняшний день. — Тиа положила книги на небольшой стол, заставленный керамическими цветочными горшками.
— Он хорош, Гинора превосходно его натаскала, но парень и в подметки не годится Лей-рону и Олесту. После того как ты перестала быть моей ученицей, твой Дар так и остался на прежней ступени. Чего ты добилась?
«О, ты бы удивилась, если бы только узнала!» — мстительно подумала девушка о тех уроках темной «искры», что преподавал ей любовник.
— Ты прочла книги? — внезапно спросила Сорита.
— Да.
— И как ты их находишь?
— Они не лишены интереса…
— Но?
— …но многое из того, что в них написано, давно изжило себя.
— Займись делом, Тиа! — резко бросила Мать. — Ты уже не моя ученица, но мне жаль видеть, как ты растрачиваешь свой потенциал на глупости. Принимай участие в младшем Совете. Насколько я знаю, тебя приглашали уже четырежды. Это первый шаг на большую дорогу. Советую тебе поспешить с ним.
— Я подумаю над вашими словами, Мать.
— Слишком долго ты думаешь, Ходящая! Карета не будет ждать вечно. Может и уехать. Аленари не намного старше тебя, а уже в высшем Совете. Я думала, тебя интересует власть!
— Я могу идти? — холодно спросила Тиа.
— Иди, — разочарованно поджала губы Сорита. — Хотя нет. Постой. Вижу, что ты сблизилась с Черканой и ее компанией. Держи с ними ухо востро, девочка!
— Потому что они ваши политические противники, Мать?
— Хотя бы поэтому. Если я узнаю, что ты поддерживаешь их, то очень расстроюсь. Тебе понятно?
— Как никогда раньше, — сказала Тиа и вышла через дверь, решив, что терпение Сориты на этот раз исчерпано полностью.
— Злобная! Властолюбивая дрянь! — в сердцах воскликнула она, когда вернулась в свою комнату.
Здесь Ходящая дала волю своей ярости и несколько минок громко ругалась, окружив себя плетением, закрывающим от чужих ушей. В конце концов она швырнула одну из книг Сориты на пол и, успокоившись, рухнула в кресло, закусив губу.
— Как жаль, что ты заняла место, предназначавшееся Алисте рей Валлион, — наконец прошептала она. — Мать Аленари была бы куда лучшей главой Башни, чем ты.
За годы учебы после Радужной долины Тиа ал'Ланкарра сумела прекрасно понять, что представляет из себя Сорита — ту интересовала только власть, возможность держать Совет в ежовых рукавицах и быть поближе к Императору. И если бы только понадобилось, Мать, не колеблясь, предала бы любого во имя своих интересов.
Тиа набросила на плечи шаль, отстегнула алмазные заколки, заставив две тяжелые косы упасть на спину, подошла к зеркалу, критическим взглядом оглядела себя и, оставшись довольна увиденным, вновь направилась к Лепесткам Пути.
По дороге она заметила Аленари рей Валлион, на шее которой сверкало колье с соколом. Та разговаривала с Ходящей из стана Сориты… Но Тиа сделала вид, что не видит собеседниц.
Миг полной темноты, затем в глаза ударил солнечный свет. Девушка отошла от оранжевых клыков и приблизилась к окну. Небо Корунна было безоблачным, солнце клонилось к горизонту, и его прямые, рыжие лучи били в стрельчатые окна с розовато-желтыми стеклами, окрашивая всю комнату в теплые цвета. Тиа посмотрела на уже припорошенные снегом красные крыши, на грандиозный комплекс дворца Императора и огромный, сияющий золотом шпиль Колоса.
Казалось, что творение Скульптора вот-вот пронзит небеса. Глядя на этого гиганта, Ходящая всегда внутренне трепетала. От мощи, спрятанной внутри него, темная «искра» кричала об опасности.
Колос — это то, с чем им придется разбираться после победы. У Черканы и Осо был особый план на его счет.
Все еще испытывая неприятные чувства от увиденного, Тиа вышла из зала и поспешила знакомой дорогой по крытым галереям, ведущим к правому крылу императорского дворца. Люди, встречающиеся на ее пути, поспешно уступали дорогу и кланялись.