Искра меж двух огней

Пожарская Анна

Элла закрыла глаза. Проглотила застрявший в горле ком. Глубоко вдохнула. Значит, донесения про то, что Сурж пленил ее внука, Силатра, правда. Сердце будто сдавил холодный железный кулак. Захотелось разреветься в голос. Разве она чем-то провинилась перед богами? Если нет, тогда за что все это?

После того, как амулет вошел в силу, вокруг творится демон знает что! Она безропотно позволила судьбе забрать мужа и не успела спасти сына от вроде бы случайной смерти. Угробила свой источник, пытаясь отвоевать у смерти дочь. С тех пор мало-мальски значимые магические заклинания были для нее закрыты — накопленных в чаше сил не

хватало. Элле осталась только месть да пестование внука Силатра. Двухвостик подрастал под ее пристальным надзором, а она радовалась и каждый миг благодарила судьбу, у нее появился хоть кто-то, напоминающий давно почившего супруга, Авара.

Армия Суржа диким медведем-шатуном двигалась по соседним княжествам. К тому моменту, когда Силатр подрос, стало очевидно — с вотчиной, Латирадой, придется распрощаться. Силатр отправился в Свободные земли, чтобы собрать союзников и одолеть Суржа, а Элла притаилась в ожидании удобного момента. У нее созрел план. Опасный, авантюрный, но, как надеялась Элла, действенный. Теперь приходилось импровизировать, вносить изменения на ходу.

— Я хочу гарантий, что внук останется жив, — выдавила из себя Элла, умоляя богов заглушить бешеный стук сердца. — Хочу, чтобы ты отпустил его сегодня же вечером, и поклялся у святилища, что не будешь преследовать, — собственный голос показался чужим, будто она долго кричала, и сейчас слова ей даются с трудом.

— Хорошо, — улыбнулся Сурж. — Тогда завтра мы празднуем нашу помолвку, а послезавтра свадьбу.

— Как скажешь, — чародейка потерла ладонями лицо, — но я не хочу отступать от обычая. Эту ночь я проведу с тобой.

Сурж рассмеялся. Заразительно и немного мерзко. От души.

— Вот уж не думал, что привлекаю тебя. — Потом стал серьезным и посмотрел Элле в глаза: — Если надеешься обхитрить меня и в постели подлатать свою треснутую чашу, знай, твоя жертва будет напрасной. Я умею трахать магов и не делиться силой, клянусь обоими хвостами. Смирись! Твой удел — выступления с уличными артистами.

— Нет, — покачала головой Элла, сцепив руки в замок, чтобы унять волнение. — Я только хочу, чтобы брак был настоящим. Чтобы каждая твоя любовница знала, что делит тебя с бабкой нынешнего законного наследника Латирадского княжества, чтобы каждое приличное семейство нехотя принимало тебя, неверного мужа правильной жены, чтобы слово "ублюдок" по отношению к твоим детям было не только оскорблением, но и печальным фактом.

— Внешне ты ничего, свежая еще красавица, — протянул Сурж, — а умом тронулась совсем… Что поделать, возраст. Но так и быть, пойду у тебя на поводу. Приходи на закате к святилищу, и внучка увидишь, и клятву услышишь. А там как пойдет…

Хозяйка едва заметно кивнула. Гость одарил ее насмешливой улыбкой и отправился восвояси.

Элла осталась одна. Приказала служанке приготовить ванну и поднялась к себе — собирать вещички к "ночи любви". К счастью, до заката было еще полно времени. Магией Суржа не одолеть. Даже если бы с чашей все было как прежде, с ним пришлось бы повозиться, а в сегодняшнем ее состоянии все попытки разозлят тирана, да и только. Сильнее Суржа на землях детей Повелителя неба мага нет. Равных ему — тоже, раз-два и обчелся. А если брать в расчет амулет, то и вовсе никого. Вздохнула. Ничего, покойный супруг как-то справлялся без Искусства, и она сдюжит.

Спустилась в ванную и погрузилась в теплую воду, смывая с себя все масла и ароматы. Этой ночью нужно, чтобы Сурж потерял голову хотя бы на несколько мгновений, а значит, она должна пахнуть собой — горячей самкой, способной родить здоровых детенышей. Дети Повелителя неба мало отличались от животных, когда дело касалось противоположного пола. Партнеров выбирали прежде всего по запаху, и только потом разглядывали внешность. Тело часто менялось: сегодня ты пребывал в сбалансированной ипостаси, завтра — в животной или, если можешь, в околочеловеческой, а запах оставался постоянным и никогда не обманывал.

Элла прожила тут так долго, что смело считала себя одной из них. После смерти мужа она ни разу не возвращалась к родному телу, предпочитала околочеловеческую ипостась народа покойного супруга. И вопросов задавали меньше, и сил на превращение тратить не приходилось. Многие и не знали даже, что легендарная Пра, пробудившая Повелителя неба от вечного сна, когда-то была человеком. Еще меньше помнили о настоящем ее происхождении.

Элла тщательно терла тело мочалкой, но все равно осталась недовольна. Велела сменить воду и окунулась еще раз. Хотелось, чтобы Сурж потерял бдительность и расслабился, но уверенности в силах не было. Слишком давно практиковалась в последний раз. После смерти Авара, мужчин вокруг нее не оказалось. Сначала никого кроме почившего супруга не хотелось, а после медитация и изучение Искусства привлекали больше даже самых достойных кавалеров. Тем более, когда выяснилось, что поломанную чашу любовник залатать не поможет.

Нырнула в воду с головой. Чаша… Сколько лет прошло, а день тот вспоминается с невыносимой, мучительной четкостью. В нескольких шагах от нее плачет только что рожденный внук, перед ней бьется в предсмертных судорогах дочь. Тело ее девочки извивается и, пытаясь сохранить остатки жизни, постоянно трансформируется из ипостаси в ипостась. Элла, срывая с шейного ремешка кристалл силы за кристаллом, удерживает нить дочери в мире живых, но отлично видит — за нитью нет клубка. В ее руках лишь жалкий обрубок, мирозданье уже вынесло свой приговор.

Чаша опустела, на ремешке от кристаллов остались одни крепления, но Элла держит нить, она и так отдала смерти слишком много. Из недр памяти всплывает еще одно заклинание, древнее, как боги, и очень страшное. Может, и не стоит беспокоить чужие источники, но у нее просто нет другого выхода.

Элла поет заклинание и сама боится своего голоса. Живое вокруг стонет под властью ее слов. Мир дергается в нелепом танце, цепляясь за жизнь. А нить режет руки в кровь и ускользает все дальше. Чародейка тяжело дышит, но выжимает силы из всего вокруг. В голову приходит шальная мысль, будто именно этим заклинанием много лет назад боги погубили Окрестности Горла богов.

Чаша дребезжит, проходящий поток слишком велик для нее. Ладони болят нестерпимо, кажется, еще немного, и нитью перепилит кости. Из груди вырывается дикий крик, пространство вокруг проворачивается и падает прямо на голову. Испачканная в липкой крови нить растворяется в воздухе.

Дальше все как во сне. Каменные руки отца и его скрипучий голос, терпеливо объясняющий, что законы мирозданья не переиграть. Испуганный взгляд зятя, в последний момент переместившегося прочь с помощью магии, крики новорожденного крохи. И земля, выжженная дотла на много шагов вокруг.