Искра меж двух огней
Шрифт:
— Береги себя, — напутствовал пасынок в спину.
— И ты, — отозвалась Шадра, стараясь не расплакаться.
Прошла сквозь врата и, утирая слезы, больше для порядка призвала магию перемещения. Удивительно, но сила ответила ей так, будто завесы между землями рядом и не существовало вовсе. Не очень отдавая себе отчет в действиях, женщина перенеслась на берег моря. На нагретом солнцем песке тяжело стоялось даже в обуви. Шадра оглянулась вокруг, заметила деревушку, раскинувшуюся неподалеку, и зашагала туда.
На подходе ей попался рыбак. Он недоверчиво уставился
— Скажи любезный, — Шадра залихватски перехватила посох, — как называется твоя деревня?
— Мы называем ее Тмар, госпожа маг, — сообщил прохожий.
Шадра поморщилась, Тмаром дети Повелителя неба называли огромного пятиглазого красного змея, что раз в десять-пятнадцать лет заплывал в их воды. Монстр питался силой из чаш и хоть и не выпивал до конца, для двухвостых существ был хуже смерти. Портились дороги, магия шалила и не отвечала, кто-то несколько лет приходил в себя после его пристального взгляда. Говорили, боги создали Тмара, чтобы ставить на место чересчур могущественных чародеев, он должен бы отнимать у них силы. А остальные просто попадали под горячий пятиглазый взгляд. Оказывались не в то время, не в том месте. Страдали заодно. Шарда тряхнула головой, отгоняя невеселые мысли.
— Откуда такое странное слово? — поинтересовалась она.
Встречный молча указал в сторону моря.
Чародейка оглянулась и столкнулась взглядом с ним. Огромным вишневым змеем с изумрудными полосками по всему телу. Проглотила застрявший в горле ком и застыла не в силах отвести глаз. Машинально потрогала место, где обычно висел амулет и, сжав в руке воздух, громко вздохнула. Собралась с мыслями, прогоняя объявший каждую частичку ее тела, ужас и сжала кулаки. Слабым голосом прочла заклинание, которому еще в детстве научил отец. Змей неловко дернул головой и нырнул в воду. Шадра с облегчением отвернулась от моря.
— Скажи любезный, у кого в доме можно остановится ненадолго? — поинтересовалась она, отлично понимая, что останется здесь навсегда.
Дар сделал глубокий вдох и нырнул в нишу. Втянул носом запах леса после дождя и застыл в немом удивлении. Прямо перед ним, уходя ветвями в недосягаемые своды светлой пещеры, росло кипельно — белое древо. С могучим идеально-гладким стволом и прозрачными, будто стеклянными, листьями, напоминающими человеческие фигурки. На каждый порыв ветра они отзывались тихим, едва слышным стоном.
У подножия дерева протекала речка, не слишком широкая, вряд ли тут смог развернуться большой корабль, но судя по видимому дну, очень глубокая. Вода в ней была такой прозрачной, что Дар не сразу поверил, в ее реальность, подумал сперва о наведенном мороке. Чуть поодаль в речку впадали шесть быстрых ручейков. Они бурлили и приносили с собой кучу камней, песка, ила и другого мусора. Но к ближе к древу все ненужное оседало на дне, и вода очищалась.
— Злость, страх, долг, любовь, милосердие и упорство, составляющие реку бытия, — заметила Элла, аккуратно отодвигая мага, чтобы тоже войти в пещеру.
— Я знаю эту легенду, — ухмыльнулся Дар и обнял возлюбленную. Она казалась теплой и удивительно хрупкой. Маг погладил ее плечо. — Чтобы не несли воды твои, а оставишь все, возвращаясь к сути своей, — процитировал он с детства знакомые слова. — Не думал, что это буквально.
— И увидишь, что жизнь чиста, и только мы нитью рисуем на ней узоры, как искусный ткач, что колдует над ковром, — подхватила Элла. — И каждый сам выбирает свой рисунок, хоть нить дана от рождения.
— Что-то в этом роде, — вздохнул Дарсир. — Начнем? Кто первый ты или я?
— Ты. Вдруг мне не хватит сил на твое заклинание, если я расстанусь с амулетом, — подмигнула Элла.
— Хорошо, — маг уселся под деревом и закрыл глаза, позволяя возлюбленной творить нужные слова.
Чародейка склонилась над ним, ласковая, трепетная и вместе с тем очень сильная. Дар почувствовал, как ее мощь обволакивает его чашу, заставляя разум открыться и дать добраться до нити. В нос ударил запах костра. Прикосновения нежной кожи будоражили воображение. Маг усмехнулся. Колдовала Элла, как любовью занималась: вроде податливее некуда, а точно знает, чего хочет. Расслабился и прикрыл глаза. Сила чародейки проникала в каждую частицу тела, но Дар не боялся, он доверял возлюбленной полностью.
Элла осторожно добралась до его нити, и с помощью заклинания стала отделять ее от нити части Латасара. Тело пронзила острая боль. Дар поморщился. Чародейка остановилась, будто раздумывая.
— Не тяни, солнышко, — проворчал маг. — Если это так больно, то чем раньше мы закончим, тем лучше.
— Боли быть не должно, — нахмурилась возлюбленная. — Получается, ваши нити срослись настолько, что я не в силах отделить одну от другой.
— И чем это грозит? — Дар накрыл ладони Эллы своими, и притянул ее ближе для поцелуя.
— Скорой смертью, — выдохнула возлюбленная.
— Не обнадеживает, — маг потянулся и чмокнул ее в губы.
— Или вечной жизнью, — Элла высвободила ладони и потерла лицо. — Но это только если в твоих жилах течет кровь Тел-ар-Керрина, — со скорбной ехидцей добавила она. — Тель делал этот амулет в надежде при случае получить второй шанс. Ему не пригодилось, — вздохнула. — Жаль, что у вас с Пиларом разные матери.
— Скажи, а если я скоро умру, могу я получить немного ласки перед безвременной кончиной? — Дар улыбнулся и, собрав губы трубочкой, потянулся в ее сторону.
— Прекрати! — чуть не плача ответила возлюбленная, — я о серьезных вещах говорю.
С досадой хлопнула его по плечам. Маг поймал руки Эллы и, потянув, усадил чародейку себе на колени. Как же хорошо было ощущать ее теплое тело в руках!
— Не волнуйся, — поцеловал ее в нос. — Мы с Пиларом близнецы. Просто я обижен на мать и всячески делаю вид, что не имею к ней никакого отношения, — потерся о ее щеку, с наслаждением вдыхая запах костра. — А в жилах членов семьи хранителей Тмара течет кровь Тел-ар-Керрина. Рассказала бы ты мне сразу, что у тебя за вещица, меньше было бы хлопот.