Искра на Счастье
Шрифт:
Аниколь посмотрела на повелителя диким взглядом и разрыдалась.
— Повелитель, умоляю! Отпустите меня!
— Полно, леди! Я же вас и не держу! Если хотите, завтра же начнется подготовка к походу. Не пройдет и месяца, как вы отправитесь в дорогу, а там два — три месяца и вы окажетесь в империи!
— Ы-ы-ы! У-у-у!
— Так как, леди? Вы уезжаете или остаетесь?
— У-у-уезжа-а-а-ю-у!
Хорошо, как скажете. Когда караван подготовят, вам сразу сообщат.
Разбитая и раздавленная, Аниколь
Как же она так попала? Почему не подумала, что повелитель опытный и прожженный интриган? Почему заранее не подумала, не уточнила, как можно будет вернуться? Как она могла быть такой слепой и глупой? Получилось, как в детской игре: вход бесплатный, зато за выход надо отдать целый золотой!
В течение почти трех недель, пока караван собирался, баронесса не жила, а существовала. Не хотелось ни есть, ни гулять. Не радовали ни новые наряды, ни развлечения и даже визит Бориса мать не встряхнул.
Впрочем, Борис был весь в жене и ожидаемом ребенке, свидание вышло скомканным и радости никому не доставило.
Баронесса много вспоминала и теперь понимала, что ненавидимый ею Тамильес на фоне ее собственного сына и тем более, повелителя, вел себя с ней более чем терпеливо. Уж про свободу и возможности, которые она имела в его доме, Аниколь и не говорила! Все познается в сравнении. Но ничего, она сможет, перетерпит эти Пески и больше из империи ни ногой! Да, она даже уедет в поместье и из него ни ногой!
Начало пути, пока караван шел по Восточным Землям, было трудным, но баронесса терпела. Верблюды раздражали, все мышцы непривычного к таким сложностям тела, ныли, женщина все время хотела искупаться и мечтала о мягкой постели.
Как оказалось, они тронулись в путь в самое жаркое время, поэтому в караване 2\3 из всех вьючных верблюдов везли не вещи, а воду.
Нет, богатые наряды и украшения баронессы тоже упаковали, хотя под конец ожидания, ей не хотелось уже ничего, лишь бы скорее уехать.
Кроме баронессы, в караване были еще две женщины — служанки-абарки. Они учили госпожу носить абарские одежды и закутывать лицо от песка и солнца. На стоянках помогали помыться и вообще старались облегчить баронессе тяготы пути.
Аниколь думала, что уже видела все ожидающие ее ужасы, но когда караван вступил в Горячие Пески, поняла, как сильно поспешила.
Это был ад!
Жара днем, пронизывающий холод ночью. Днем полагалось спать, но удушающая жара, вездесущий песок, прилипающий к влажной коже, забивающийся во все щели не давали уснуть. Ночью ехали, но было так холодно, что баронесса боялась, что окончательно закоченев и заснув на ходу, она упадет с верблюда.
Воду приходилось экономить даже для питья, помыться и мечтать не приходилось.
Волосы баронессы всего за два дня превратились в липко-песчаный колтун, кожа посерела,
А впереди был целый месяц пути только по Пескам…
Баронессе хватило всего трех дней, чтобы понять, как она хочет назад, в свои покои в гареме повелителя, что восемь-десять лет до открытия портала — ерунда. И что вообще, жизнь в гареме ее устраивает больше, чем путешествия.
«Баронесса передумала уезжать и решила навсегда поселиться в Восточных Землях. Разумеется, свекровь моей любимой Мадины будет окружена роскошью и удобством в лучших покоях женской половины дворца. В любое время, когда Ее Светлость Демиана пожелает, она может воспользоваться порталом и посетить и Восточные Земли, и мать с братом и племянником».
Тамиль свернул вестник и счастливо улыбнулся.
Глава 26
Когда до родов Полетт оставался месяц, во дворец Угррангха прилетели два дракона-воина. Охранять будущее Нибелграна.
Чем ближе приближался срок, тем более беспокоился Рангх. Все дела этого и других поместий он переложил на управляющих, а сам круглые сутки не спускал глаз с ньяры. Куда бы Полетт ни пошла, всюду за ней следовал беспокойный будущий отец.
— Рангх, ты повсюду, мне иногда кажется, что ты растроился или даже расчетверился, — отдуваясь после прогулки по саду, женщина устраивала себя поудобнее на низком топчане под раскидистым абрикосом. — Вообще, мне тебя приятно видеть, но иногда хочется побыть в одиночестве!
— Милая, но я же отхожу подальше и прячусь за кустами, если ты просишь уединения! — возразил дракон, нежно поглаживая большой живот своей ньяры. — О, мое чудо, ты здороваешься с папой?
Полетт фыркнула, не скрывая довольной улыбки:
— Даже странно, что раньше ты брезговал лишний раз прикоснуться к человеческой женщине. А теперь тебя от меня не оторвать и не отогнать.
Дракон поднял на Полетт глаза и просиял:
— Он мне отвечает! Не веришь? Смотри, когда я кладу руку вот так и мысленно обращаюсь к малышу, то ребенок тут же толкается мне прямо в руку. Вот! Видишь?
— Ну, естественно, ребенок и должен шевелиться! А реагирует на тебя — так ты его практически вместе со мной вынашиваешь. Наверное, твой голос и прикосновения ребенок слышит чаще, чем мои, — женщина уже откровенно смеялась.
— Да ну, тебе не понять, каково это — жить без детей. Иди сюда, — Дракон осторожно подгреб ньяру к себе на колени и угнездил ее в объятиях. — Жду-не дождусь, когда малыш родится.
— Он будет плакать по ночам, потому что у него болит животик или режутся зубки. Или ему грустно.