Искра надежды
Шрифт:
Когда Рен очнулась, он со злости на себя самого накричал на нее, и девочка разревелась…
Раздался звук выстрела – и Хью вновь оказался в том грязном пруду, он снова пытался на ощупь спасти свою дочь, ведь это он во всем виноват.
Несколько часов назад уже прогремел один выстрел – тогда пуля попала в его сестру, а его рядом не оказалось. И вот очередной. Неужели он опять опоздал?
Рядом с ним тут же оказался капитан Квандт.
– Макэлрой! Ведется стрельба. Ты знаешь протокол!
Протокол предписывал действовать, а не ждать очередных жертв. Но действовать сейчас было чертовски рискованно. Когда захватчик заложников
На месте Квандта он бы поступил, скорее всего, точно так же. Но Хью до сих пор не признался командиру, что в клинике находится его собственная дочь. Нельзя допустить, чтобы в нее попала шальная пуля.
Уже случались захваты заложников, когда ситуация превращалась в кровавую бойню из-за того, что органы правопорядка действовали слишком агрессивно. В 2002 году чеченские повстанцы вошли в театр, захватили сотни заложников, двоих убили сразу; российские правоохранители решили использовать непроверенный газ, чтобы выйти из сложившейся тупиковой ситуации. Было убито тридцать девять террористов, но при этом – и более сотни заложников [9] .
9
Террористический акт в здании Театрального центра на Дубровке в Москве, где произошел захват заложников, начавшийся 23 октября и продолжавшийся по 26 октября 2002 года. Группа вооруженных боевиков во главе с Мовсаром Бараевым удерживала людей из числа сотрудников, зрителей и актерского состава мюзикла «Норд-Ост». В результате операции по освобождению заложников были убиты все находившиеся в здании террористы и освобождена большая часть заложников. В общей сложности, по официальным данным, погибли 130 человек из числа заложников (по утверждению общественной организации «Норд-Ост» – 174 человека).
Что произойдет, если Квандт начнет штурм?
– Какая стрельба? – повернулся Хью, пытаясь выиграть время. – Одиночный выстрел. Быть может, угроза самоликвидировалась.
– Тогда нет никакого риска, – ответил Квандт. – Заходим. – Не став ждать, что ответит Хью, он развернулся, чтобы отдать команду своим людям.
В жизни Хью было несколько моментов, которые круто меняли его жизнь. Тот день, когда он выставил Анабель. Та ночь, когда подросток, который хотел спрыгнуть с крыши, обернулся и протянул Хью руку. И вот наступил еще один такой момент, который, как Хью прекрасно понимал, положит конец его карьере.
– Нет! – выкрикнул Хью в спину Квандта. – Одна из заложниц… моя дочь.
Командир отряда специального реагирования медленно обернулся.
– Что-что?
– Я и сам узнал об этом недавно, – объяснил Хью. – Но я не… не отступил. Просто не мог.
– Вы отстраняетесь от своих обязанностей, – решительно заявил Квандт.
– Отстранить меня может только мой начальник, – возразил Хью. – Я слишком глубоко вошел в переговоры с захватчиком, чтобы вот так просто отступить. Мне очень жаль. Я знаю правила, понимаю, что возник конфликт интересов. Но, черт побери, капитан! Ни у кого нет большего стимула, чтобы все это закончилось хорошо, чем у меня. Вы же прекрасно это понимаете, верно?
– Я понимаю одно: вы обманули меня, свое начальство, всех – и вы прекрасно отдавали себе отчет в своих действиях.
– Нет. Если бы я отдавал отчет, она была бы здесь, со мной. – Хью откашлялся и взглянул капитану в глаза. – Не заставляйте мою дочь расплачиваться за мою глупость. Пожалуйста, – взмолился он. – Это моя дочь.
Он снова оказался под водой и молотил руками по водорослям.
Он шел ко дну.
Квандт пристально смотрел на него.
– Там все, – ответил он, – чьи-то дети.
Бекс таращилась на флуоресцентные лампы на потолке в больничной операционной и гадала, умрет ли она. Тревожилась Бекс не за себя – за Рен, за оставшихся в клинике людей. И, конечно же, за Хью, на чьи плечи свалился весь этот груз. Он станет винить себя в том, что сегодня произошло. Кто-то берет ответственность на себя, кто-то ломается под ее грузом – Хью всегда принадлежал к первым. Даже на похоронах их отца, когда Хью было всего восемь лет, он настоял на том, что будет пожимать руки всем, кто придет проститься с отцом. Он последний отошел от могилы, возвращался на стоянку вместе со священником. Бекс усадила плачущую мать в машину и вернулась за Хью.
– Теперь я мужчина в доме, – заявил тогда мальчик, и всю свою дальнейшую жизнь она провела за его спиной, стараясь незаметно снимать с плеч брата часть груза.
Именно поэтому она вернулась домой, когда мать от горя стала заглядывать в бутылку, совершенно перестав заниматься Хью.
Именно поэтому она и обеспечивала женское присутствие в жизни Рен после того, как ушла Анабель.
Именно поэтому она и повезла Рен в клинику.
Над ней склонился анестезиолог.
– Вы можете почувствовать небольшое жжение, – сказал он, – но потом заснете, как младенец.
Когда Хью был маленьким, он никогда не хотел ложиться спать. Она привыкла предоставлять ему право выбора, дающее ощущение, что Хью контролирует ситуацию: ты сам поднимешься в спальню или хочешь, чтобы я тебя отнесла? Так или иначе, все заканчивалось в спальне. Но потом он повзрослел и поумнел. Он просил ее прочесть три книги, а она соглашалась на одну, но он смеялся и говорил, что все равно надеется на продолжение. Даже в пять лет он был прирожденным переговорщиком.
Анестезия подействовала. Бекс улыбалась.
Джанин кожей чувствовала присутствие привидений. Они сидели у нее на коленях, на плечах, тянули за край платья. В этом здании было множество младенцев без матерей.
Она пришла, чтобы получить информацию. На разведку. Выяснить что-то, что можно было бы разоблачить онлайн, так, как сделала Лиля Роуз, показав, что на самом деле происходит в этих «центрах смерти». Джанин никогда не предполагала, что застрянет здесь.
Она выросла на юго-западе Чикаго, где людей спрашивают не об их адресе, а о церковном приходе, к которому они принадлежат. Посещая церковь Святой Кристины, с самого детства знала, что плод – это младенец уже с момента зачатия. Так или иначе, эмбрион становится человеком.
Она не витала в облаках. Понимала, что не всегда возможно воздержание, что контроль за рождаемостью иногда дает сбой, но если пара решила заняться тем, от чего потенциально возможно зарождение новой жизни, то оба должны быть готовы принять грядущие перемены. Разумеется, беременность – это ответственность не одной только женщины, хотя именно женщина потом и вынашивает ребенка девять месяцев. Но сам ребенок не виноват в том, что его зачали! Тогда почему именно ему приходится расплачиваться за все своей жизнью?