Искра в аметисте
Шрифт:
— Ей когда-нибудь снова придется столкнуться лицом к лицу с противником, Майло, а меня рядом может не оказаться. И тебя тоже, — Эмбро многозначительно посмотрел на своего воспитанника. — Вспомни, хотя бы, турнир. Ей надо научится контролировать себя и свою силу, чтобы дать отпор недругу. To, с чем мы столкнулись в Сауросе, не поддается человеческому пониманию. Люди готовы во имя бессмертия и власти отринуть все человеческое в себе.
— А как же мы? Разве мы не отринули часть соей человечности во имя нашей богини.
— Не во имя богини, а во имя справедливости, которую она исповедует. И мы не приносим в жертву собственных детей, не пьем кровь младенцев, не оборачиваемся перевертышами.
— Нет, великий магистр, мы тоже чудовища! — Майло подошел очень близко к наставнику и взял из его руки помятый кубок. — Куда более опасные, чем монстры Гильтине. Возможно мы не оборачиваемся кабанами да волколаками, не едим своих детей на ужин, но наша бесчеловечность кроется гораздо глубже, чем кажется. Не мы ли жертвуем самым лучшим, что имеем, для достижения собственных целей?
— У тебя всегда есть выбор, — Эмбро Сарф забрал свой кубок из руки бывшего подопечного и стал разворачивать смятые стороны. — Оставаться монстром или стать кем-то большим.
— Ты чуть было не отправил Гинтаре на верную смерть, ради своих прихотей!
— Ты тоже. Я ведь все знаю про историю у Фонтана Роз. Ты ничуть не лучше меня, Майло. Но можешь стать лучше. Кем-то большим, чем я когда-то для Инге.
Магистр вложил в руку канцлера кусочек металла и растаял в тишине ночного мрака. Лорд Вардас задумчиво смотрел на падающий за окном снег, пока не опустил взор на собственные руки, в которых покоилась серебряная роза, созданная руками наставника.
Кем-то большим для Гинтаре, чем просто алчущий бездушный монстр? Тем, кто сможет гасить ее необузданное пламя. И просто любить… если Вардас еще способен был хоть кому-то довериться.
7.2
Сколько я пролежала в беспамятстве, не знаю, но в одно прекрасное утро я пришла в себя. Нестерпимая боль в запястьях тут же напомнила о себе, а еще о том, что проваляться в постели пришлось не так уж и много.
— Доброе утро, моя дорогая! — голос, поприветствовавший меня, принадлежал человеку, который, судя по бодрости тона, полночи занимался моим исцелением. Поэтому я так быстро и оправилась, тем более, что меня явно переправили в дом отца через портал.
— Вайдела Беата! — в один миг я выбралась из постели и поспешила в объятия к любимой наставнице. Но, будучи совсем неуклюжей и еще до конца не отойдя от ранения, что-то умудрилась свернуть.
Старушка сама нагнулась за упавшей металлической плашкой, шумным волчком закружившейся на полу, мне стало безумно стыдно из-за своей беспомощности и нерасторопности.
— Не спеши, ты еще довольно слаба, — наставница протянула мне то, что я только что уронила с кровати. — Это твое.
Она вложила мне руки странный предмет — серебряный цветок грубой работы, напоминавший розу.
— Спасибо! Но это не мое.
— Не знаю, — усмехнулась вайдела, — это принес лорд Вардас, пока ты спала, и оставил на твоей подушке.
— Кто?!.
Не думала я, что упоминание о нем заставит снова сумасшедшее сердце пуститься в безумный галоп.
— Я… не понимаю! — от волнения даже слова стали проговариваться с трудом. — Откуда он взялся?
— О! Мне не совсем ведомы последние события здесь в столице, произошедшие за прошедший месяц, но Вардас был очень возмущен. Мне даже показалось, что между ним и твоим отцом произошла ссора.
— Вайдела Беата! — я оторвалась от созерцания розы с подозрительной рваной чеканкой на лепестках, и неуклюже обняла свою наставницу. Подозреваю то, что мои руки не отвалились окончательно — ее заслуга. — Я очень рада вас видеть! Спасибо, что приехали.
Голос предательски дрогнул, но от слез я умудрилась удержаться.
— Как бы я не приехала, если ты была в такой опасности? — вайдела ласково погладила меня по волосам. — Да и выбора у меня особо не было. Канцлер меня готов был за ризу втащить в свой портал.
Вот это была новость так новость! Бедная вайдела.
— Все девочки нашей Обители, а также наставницы шлют тебе привет и скорейшего выздоровления.
— Спасибо! — я снова уткнулась в серебряный цветок- Это…
Слов так и не нашлось переспросить, наставница догадалась сама.
— Не знаю, дочка, что между вами происходит, — старая женщина тяжело вздохнула и посмотрела на меня своими проницательными умными глазами, от таких не спрятаться, не скрыться, разве что снова, опустить взгляд, пялясь на странный подарок в своих руках. — Посреди ночи он заявился из своего портала, напугав половину селения. Разыскав меня, потребовал срочно отправиться в Дейделис. Я даже не знала, как быть, пока этот лорд Вардас не пояснил, что ты попала в беду и срочно нуждаешься в помощи. Наши наставницы так перепугались, потом пригорюнились… в общем, как видишь, я здесь и так же злюсь на твоего батюшку!
Значит, все-таки Майло. В груди все разлилось благодарным теплом при мысли о нем. Какие же мы женщины глупые! Ну, почему, как только о нас проявляют заботу мужчины, готовы простить им все грехи? Он же мне плюнет в душу сразу же при первой нашей встрече. А я уже приготовилась забыть о всех обидах, и ввалиться в его объятия.
Нет, уж! От него надо держаться, как можно дальше. Не то, очень быстро останусь с горсткой стеклянной пыли вместо сердца, ибо его расколотят в дребезги.
— Захочешь, Гинтаре, сама все расскажешь, что промеж вами происходит. Не мое это дело — в чужие дела сердечного толку нос свой старческий совать. Человек он непростой, да и ты — не девица легких нравов. Но помни, та пара истинная и неприкасаемая, от обоюдных чувств которой в камне зажигается искра.
Я выпучила на нее глаза. Как это — искра? В каком камне? А у родителей моих так было?
— Да-да, — улыбнулась вайдела, — люди забыли об этом главном таинстве помолвочного камня. А ведь, говорят, что у последователей Брексты в этом самом камне часть души и заточена, от того и сияет их подарок пуще, чем остальные, когда оказывается на шее возлюбленной.
— Это легенда, вайдела, — я обняла любимую наставницу, — красивая, но грустная.
7.3
— Согласна, — старушка гладила меня по спине, принося в мою смятенную душу успокоение, — потому что сей факт забыт уже давным-давно.