Искупление грехов
Шрифт:
— Шрам! Не смей! — выдохнула мне в ухо Пятнашка, почти повиснув на мне. Как только дошла с такой ногой?
— Что не сметь? — спросил я. — Эта тварь прочухалась, покалечила мне трёх бойцов, пыталась тебя допрашивать, а меня сжечь! И что я должен «не сметь»?!
— Не убивай её! Она просто растерялась… — попыталась меня урезонить Пятнашка.
— Растерялась?.. А я просто в ярости! — ответил я. — И собираюсь кое с кого кое за что — спросить. И если она не поймёт вопросов — простимулировать. Ты почему ещё не перевязана?!
— Я…
— Так, быстро перевязать заместителя командира!
— Шрам!.. — возмутилась Пятнашка.
— Куда её? — недобро спросил Пузо. Он держал Кри-ану на вытянутой руке. Ноги и руки у неё уже были связаны, но девушка старательно пыталась хотя бы укусить пленителей.
— Обратно в лазарет, который она нам испоганила, — приказал я.
Обернувшись, я увидел, как десятники пытаются навести порядок, как рвётся докричаться до меня Ри-эна, но всё это было где-то там. А здесь и сейчас надо было урезонить эту двинутую и добиться ответов на вопросы.
— Ах ты тварь! — Кри-ана всё-таки дотянулась до руки Пуза, но тому вдруг изменило привычное спокойствие, так что девушка отправилась в бывший лазарет по воздуху.
Первым за ней шагнул Пузо, потом я. Причем мне ещё пришлось придержать бойца.
— Ты чего такой злой? — удивился я.
— Оттого, — рыкнул он, но успокоился и добавлять Криа-ане не стал.
— Я вэри! — закричала Кри-ана. — Вы что творите, уроды?
— А я сотник вэри, — просветил я её, присаживаясь на корточки рядом с лежащей пленницей. — И ты, кстати, ни с того ни с сего пожгла моих бойцов, устроила драку и напала на меня. Пожгла мою девушку…
— И мою! — хмуро буркнул Пузо.
«Да неужели?» — мелькнуло у меня где-то на задворках сознания.
— Мне плевать на ваши личные проблемы! — прошипела она…
И я сорвался, доставая нож.
— Знаешь, — проговорил я, поднеся лезвие к её уху. — Я не дерусь с женщинами, не ставлю их на передовую и не обижаю… Но вот тебя я сейчас на самую малость перестал считать женщиной! Да мне и плевать!
— Да ты сбрендил, что ли?!
— Я сбрендил? Десятки нори умерли в Пуще только потому, что один лори — Скас — пошёл там что-то добывать. Полегли почти все ааори из Мобана, и это я сбрендил?! Что… вы… там… искали?!
Я надавил на нож, и по уху девушки потекла струйка крови. Она дёрнулась, но Пузо навалился сверху, не давая ей вывернуться. Её попытку сформировать мудрость я жёстко оборвал коротким ударом. Чуть склонившись, я заорал ей в лицо:
— Ты меня будешь слышать и с одним ухом! Что нужно было Скасу в Пуще?
Я надавил ещё сильнее. Сзади раздались какие-то крики и шум.
— Да не знаю я, что ему там нужно было!!! — почти завизжала Кри-ана.
Я отвёл нож, вытер его об одежду девушки и приказал:
— Говори. Говори всё, что знаешь! Пузо, прекрати её расплющивать.
Пузо перестал вдавливать девушку в пол, но не удержался:
— Я слежу за тобой, дура!
— Шрам, не надо! Она хорошая! — я обернулся: Ри-эна всё-таки добежала до лазарета, но была остановлена Молчком и подоспевшим на помощь Ножом.
— Очень хорошая, — согласился я. — Трое с ожогами… Не переживай, расскажет — больно бить не будем.
— Да кто ты такой? — прошипела Кри-ана. Я перевёл взгляд на неё. Девушка плакала, губы у неё дрожали, в глазах — удивление. — Что тебе вообще от меня нужно?
— Я же сказал, — терпеливо повторил я. — Рассказывай всё, что было… и всё, что знаешь.
— Что, всю мою жизнь тебе рассказать?…
— Начни с того момента, как тебе Скас предложил сюда отправиться, — предложил я.
Был в давние времена торговый город Ано-Стен-Стара. Стоял он на границе империй берингтонгов и хенгонов. Вдоль границы всегда вырастали вольные города — империи на их существование смотрели сквозь пальцы. Ано-Стен-Стара (или просто Аностен) стоял на большом торговом тракте, связавшем север и юг, а потому был богат и красив. Чтобы на тракте не шалили разбойники, возвели вдоль всего тракта древние строители сторожевые башни по всей земле города. Леса вдоль Аностена были густые, всегда становились они прибежищем разбойников всех мастей.
Но треснул мир, и стали подниматься мертвецы. И начались Приливы. По тракту устремились на север беженцы, но жаден и бессердечен был народ Аностена, и запретил правитель города пускать людей в пределы городских стен. Беженцы шли по тракту, минуя город, пытались выжить и гибли, оставаясь в лесах. А когда Прилив добрался до вольного города, встали они неисчислимыми ратями. Захлестнул Прилив и тракт, и башни с охраной, и лагеря разбойников, и тех, кто не успел уйти. Сотни тысяч мёртвых поднялись и осадили Аностен. И пока жители пытались оборонить стены своего несчастного города, правитель их — Гано-Имис — умер в своих покоях. А ночью поднялся и убил всех в своем дворце. Быстро овладел он мудростью и знаниями, тело его покрылось серыми костяными латами, и стал он за одну ночь тем, кого называют карателем.
Но не забыл Гано-Имис, кем он был, и не простил живым того, кем он стал. Во дворце его плотно занавесили окна, заколотили двери его верные не-живые слуги. Так переждали они день, но никто в городе так и не узнал, что случилось во дворце. Лишь несколько человек пришли к правителю обсудить дела городские. И никто из них не вышел. Хватились их родичи лишь поздней ночью, когда тьма легла на улицы. Но было поздно. Ворота дворца раскрылись, и неживое воинство хлынуло во все стороны, убивая и обращая. А во главе его стоял не-живой Гано-Имис.
Пали улицы и казармы, пали храмы и богатые поместья. И стены в ту ночь штурмовали с двух сторон. Никто не выжил в некогда славном городе Ано-Стен-Стара, никто не смог отречься от службы старому правителю в новой его ипостаси. И говорят, что не было в мире более страшного, хитрого и умного карателя, чем Гано-Имис. Леса, что были вокруг города, разрослись. На пять дней пути раскинулась страшная Пуща. И нет ходу туда никому, кроме самых храбрых из нерождённых. Но всё ещё лежит в городе золото и несметные богатства, что питали жадность его жителей. И тот, кто доберётся до стен его и сможет уйти под грузом золота — ни в чём нуждаться не будет.