Искупление
Шрифт:
– Не сомневаюсь, – согласилась Джеймисон. – Было бы интересно узнать, когда вы видели мисс Ричардс последний раз.
– Когда? Сегодня, еще затемно, когда за ней приехала полиция. Полиция обычно у нас здесь не ездит.
– Это было довольно рано, – отметила Джеймисон.
– Так я и встаю ни свет ни заря. Сплю часа по четыре, не больше. Со старостью сон нейдет. Ну да ничего, уж скоро забудусь вечным сном.
– Прошу прощения? – не поняла Джеймисон.
– Когда умру, милочка. Мне девяносто три годка, и как долго, по-вашему,
– Чтобы ответить на кое-какие вопросы. А, скажем, вчера вечером вы ее не видели?
– Видела, как она приехала домой. В четверть девятого или около того.
– Откуда у вас такая уверенность? – задал вопрос Декер. – И общались ли вы с ней этим утром?
– Общаться не общалась. Если она сейчас дома, то наружу не выходила; по крайней мере, я не видела. Обычно по утрам она прогуливается. А я пью кофе на веранде. Я ей машу рукой, она мне в ответ. Думаю, что этот приезд полиции изрядно все подпортил.
– Значит, вы не видели, как она сегодня утром возвращалась из полицейского участка? – спросил Декер.
– Нет. Наверное, я готовила на кухне завтрак или возилась на заднем дворе. Мне нравится упражняться с клюшечкой. Старики моего возраста бьют клюшкой медленно, осторожно. Перелом шейки бедра нам не нужен.
– Значит, вчера вечером? – вернула ее к теме Джеймисон.
– В четверть девятого, – повторила бабуля, недоверчиво глядя на Декера. – Она волонтер в приюте для бездомных. И всегда приезжает примерно в это время. Почему я так говорю? Да потому, что уже пятнадцать минут как закончилась телевикторина. Я досмотрела до самого финала. Последний ответ был «Гарри Трумэн». Трумэна я помню. Черт возьми, я же голосовала за него! А все три конкурсанта ошиблись. Молодежь! Всем не больше тридцати. Что они могут знать о Гарри Трумэне? Мне б того выигрыша хватило на поездку куда-нибудь.
– Значит, вы видели, как она возвращалась вечером домой? А снова она не отлучалась? Вы бы увидели, если б она это сделала?
– Если и уезжала, то не на своей машине, – прикинула Агата Бэйтс. – Когда она ее заводит, это как взрыв бомбы. У нее старая «Хонда». Глушитель, зараза, тарахтит как пулемет. Я уж говорила ей, чтоб она его починила. Каждый раз, как начинает грохотать, я чуть струйку не пускаю. Слух у меня до сих пор отменный. Слышу почти все, и уж особенно ту адскую машину.
– Но она могла исчезнуть и по-другому. Что, если пешком или на такси?
– Так я ж сижу на веранде, за кроссвордом или книжкой, примерно до половины одиннадцатого. Если б она уходила, я бы заметила. А после этого я пошла в дом. К одиннадцати я обычно уже укладываюсь.
– Ну хорошо. Для ясности: по крайней мере до половины одиннадцатого дом она не покидала, – подытожил Декер. – И вы не слышали, чтобы она заводила машину, по крайней мере до тех пор, пока не легли спать, – то есть в пределах одиннадцати?
– Кажется, я так и сказала. Не слишком ли вы туго соображаете?
– Хорошо, хорошо, – поторопилась сказать Джеймисон. – Миссис Бэйтс, разговор с вами был очень полезен.
– Что ж, рада быть полезной для общества. – Бабулька уставила в Декера палец и вполголоса ей сказала: – Мне кажется, ФБР надо быть тщательней в выборе консультантов. А вы, милочка, молодец. Приятно видеть девчушку в форме.
– Спасибо, – деликатно кивнула Джеймисон, пряча улыбку.
От дома Бэйтс они вернулись на улицу.
– Если бы Ричардс пошла пешком, то до «Резиденс Инн» она бы по времени подошла как раз к тому моменту, как было совершено убийство. А уж если б на такси, так еще и с запасом.
– Если на такси, мы можем найти об этом запись. У них, интересно, здесь «Убер» есть?
– Вряд ли.
Они позвонили еще в два дома, но там никто не ответил.
– Вся наша логика строится на том, что Сьюзан Ричардс мы по-прежнему считаем подозреваемой, – заметил Декер.
– А сам ты действительно считаешь, что она могла это сделать?
– Мотив у нее самый прямой, хотя на этом пути множество препятствий. Начать с того, откуда ей было знать, что он снова в городе.
– У тебя нет мысли, что Хокинс сам пошел бы к ней?
– Откуда он мог хотя бы знать, где она живет? Ланкастер ему ничего не сказала, это я знаю точно. А если в тех убийствах он невиновен, то незачем было и ходить извиняться.
– Вообще нагуглить чей-то адрес можно без проблем, – рассудила Джеймисон. – Хотя он только что вышел из тюрьмы и был смертельно болен. Честно сказать, не могу представить его в обнимку с компом и интернетом. А уж тем более чтобы активно ими пользовался.
– Но он мог пытаться что-нибудь у нее разузнать, особенно если думал, что за содеянным стоит она.
Декер покачал головой.
– Нет. Хокинс по суду знал, что у нее твердое алиби. – Он сделал паузу и задумчиво добавил: – Теоретически она могла кого-нибудь нанять вместо себя, но никаких доказательств этому нет. И тут мы неизбежно возвращаемся к проблеме мотива. При муже она могла оставаться дома и спокойно растить детей. Вторично замуж она так и не вышла, не было на подхвате и бойфренда. На убийстве членов своей семьи она не разжилась. Так что не вижу смысла. И убивать своих собственных детей она явно не собиралась.
– Соглашусь, – кивнула Джеймисон. – Есть, пожалуй, один человек, разговор с которым может что-нибудь приоткрыть.
– И кто он?
– Кен Фингер.
– Кен Фингер? Каким он здесь боком?
– Он был общественным защитником Хокинса.
– Он еще на плаву?
– Вот и узнаем.
Глава 8
Кен Фингер действительно был на плаву.
Декер наконец дозвонился до Ланкастер, и они договорились встретиться в офисе Фингера, что в квартале от центрального здания суда.