Искупление
Шрифт:
Глаза Майи наполнились слезами.
— Хорошо. Я сделаю это прямо сейчас.
— Когда закончишь, закрой все. Встретимся в вестибюле. И выключи свет.
— Мы закончили на сегодня?
— Да, — проворчал я. — На сегодня закончили.
Она вышла, закрыв за собой дверь. Черт. Я провел руками по волосам, затем пнул ногой по металлическому мусорному баку. Я не хотел ей грубить, но чем больше вопросов она задавала, тем больше я раздражался, а я не могу позволить себе показывать эмоции. Это вышло инстинктивно — чтобы защитить себя, защитить то, что я делаю,
Я пожал плечами и вытащил из кармана белого халата телефон.
Николай: Наталья будет на своем обычном месте.
Жак : Я позабочусь об этом.
Николай: Знаю, что позаботишься.
Я сунул телефон обратно в карман и направился в вестибюль.
Майя стояла передо мной.
Ее черное платье облегало каждый аппетитный изгиб. Я наслаждался зрелищем, потому что знал, что это все, что мне позволено.
Я мог лишь смотреть.
Но никогда не трогать.
Ее отец позаботился об этом.
Я и не заметил, что стиснул руки, пока не попытался положить одну ей на плечо. Заметив напряжение в пальцах, я слегка коснулся ее.
— Готова идти?
Она медленно повернулась, гневно прищурившись.
— Послушай сюда, — наманикюренный пальчик она направила прямо в центр моей груди. — Я поняла, что ты гениален, что у тебя есть деньги, что все в этом Богом забытом мире подавалось тебе на серебряном блюдечке, но это не дает тебе право обращаться со мной как с ребенком!
Я старался сдержать улыбку.
А также я должен был сдерживать себя от того, чтобы не схватить ее в свои объятия и не поцеловать эти гневно сомкнутые губы.
— Я перестану относиться к тебе как к ребенку, когда ты перестанешь вести себя как ребенок.
Если раньше я думал, что Майя была раздражена, то теперь она была разъярена. Ее глаза округлились, когда она слегка толкнула меня.
— Ты ублюдок!
Я поправил галстук.
— Я никогда и не обещал тебе быть кем-то еще. Теперь, если ты закончила ставить меня на место, я бы поужинал. У нас забронирован столик.
— Я не голодна.
— Лжешь, — я проверил время на своих «Ролекс». — Давай поужинаем, а потом будем сидеть и пререкаться хоть всю ночь.
На мгновение ее глаза широко распахнулись, а затем она отвернулась и обхватила себя руками.
— Как я и сказала, я не голодна.
Я подошел к ней сзади, почти касаясь грудью ее спины, и наклонился, чтобы губы оказались возле ее уха.
— Знаешь, могла бы просто сказать «спасибо» и прекратить возмущаться.
— Спасибо? — она содрогнулась, но не обернулась. — За что?
— За лучший хлеб, который ты когда-либо ела, и за достаточное количество вина, чтобы забыть то, каким придурком я был.
У
— Или можешь просто заставить меня заплатить за твое присутствие, ведь ты так уверена, что именно этим я занимаюсь в свободное время.
Она закатила глаза.
— Ладно, но я буду заказывать все, что захочу.
— Я и не ожидал от тебя меньшего.
Она хмыкнула и пошла к двери, а я последовал за ней и запер за собой дверь. Прозвучало оповещение о текстовом сообщении.
Я быстро просмотрел сообщение от Жак.
В нем было одно слово и прикрепленная фотография.
— Что-то не так? — спросила Майя.
Я выдал отрепетированную улыбку.
— Нет, нет, все в порядке.
Мои руки дрожали, когда я открыл дверцу автомобиля и вставил ключ в зажигание. Жак была там, делала то, что должен был делать я, — что годами совершала моя семья, в то время как я вел ужинать девушку, которая была под запретом.
Не потому, что я обязан ей.
И не потому, что я владел ею.
А потому, что я действительно хотел провести с ней время — чувство, которое я никогда не испытывал ранее.
Я почувствовал это в изменении ветра, когда вдавил педаль акселератора «Аудио», пытаясь успокоиться.
Она уже была мне небезразлична.
И она даже не догадывалась, насколько опасным это может быть — для нас обоих.
ГЛАВА 17
Под лежачий камень вода не течет.
~ Русская пословица
Майя
Он снова действовал раздраженно и по-сумасшедшему. Он был как главный герой романа «Джекилл и Хайд». (Примеч.: «Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда» — готический роман шотландского писателя Роберта Стивенсона. По жанру — переосмысление традиционной для романтизма и готического романа темы двойничества под углом зарождающейся научной фантастики, где зловещий двойник получает свободу действий благодаря раздвоению личности, вызываемому синтезированным героем повести новым наркотиком). Я пыталась заставить себя сложить все известные мне частички его личности воедино, но в реальности это больше походило на работы Пикассо. Мне было интересно, знала ли я когда-нибудь настоящего Николая? И стоило ли пытаться разобраться?
Что-то, что он увидел в телефоне, сделало его таким.
Или это была просто грусть, которую я заметила у него в глазах, пока мы ехали в тишине. Я пыталась не пялиться, правда, пыталась, но было сложно этого не делать. Когда Николай был задумчив или печален, он выбрасывал в атмосферу эту загадочную притягательность, и становилось практически невозможно сдержаться, чтобы не наклониться и не прошептать: «Расскажи мне свои секреты».
Он был грустным и встревоженным весь день — с тех пор, как исчез в своем секретном кабинете.