Искупление
Шрифт:
— Большинство женщин… были бы… благодарны, — он достал связку ключей из кармана, выглядя при этом чертовски сексуально. — В то время как ты хочешь меня заколоть.
— Хорошее предложение, — прощебетала я сладким голосом.
— Русские, — он покачал головой, — всегда такие безжалостные.
— Словно я этого не знаю.
— Докажи свою ценность, Майя. Поехали.
ГЛАВА 12
У страха глаза велики.
~
Николай
На протяжении всего утра мой телефон не переставал жужжать в кармане. В ту же секунду, как я вывел Майю из лифта и проводил в свой кабинет, я знал, что что-то было совсем не так.
Я чувствовал это внутренностями.
Видел это в нависшем сером небе.
Она была мертва.
Трясущимися руками я практически толкнул Майю к столу, выпалил инструкции насчет какого-то исследования, которое мне необходимо было доделать, потом извинился и пошел в один из конференц-залов.
Семь пропущенных звонков.
Все от Серджио Абандонато, кузена одной из самых влиятельных мафиозных семей в Чикаго. Он был женат на Энди, сводной сестре Майи. Я практически вырос с Энди. В то время как Майю держали на расстоянии от дел ее отца, Энди использовали в качестве блестящего инструмента для проникновения в системы ФБР в столь юном возрасте, что даже я был впечатлен.
После того, как один продажный агент бюро сдал ее отца, Абандонато обеспечили ей свою защиту посредством женитьбы.
Я ожидал, что она убьет Серджио в первую же ночь.
Но она не убила.
Я ожидал, что она сведет его с ума от желания.
И она свела.
Их брак предполагался как соглашение, как способ ее защиты с помощью их фамилии, в то время как она вела безнадежную борьбу с лейкемией.
Вместо этого, их брак превратился в нечто намного большее.
Я был на их свадьбе пару месяцев назад, и даже тогда знал. Я видел это в том, как она разговаривает с ним, в языке ее тела, когда они находились в одной комнате. Ну, ладно, она была Энди, ни один нормальный человек не мог отказать ей в чем-либо.
— Ты любишь его? — спросил я, когда мы были одни в ее свадебном номере.
Она покрутилась передо мной, пожала плечами и протянула руку. Я схватил ее за кончики пальцев, и меня захлестнул гнев. Ледяные. Я был доктором. Я знал, что с ней творится, черт подери. Я практически видел зараженную кровь в ее кровеносной системе, и, даже оставаясь самим собой, а именно — одним из самых блестящих умов в современной медицине, я не мог сделать ничего, чтобы остановить болезнь. Ничего.
Смотреть, как она улыбается, словно у нее в запасе все время мира, было подобно острому ножу, проникающему в мою грудь. Нормальные девушки в день своей свадьбы смотрятся в зеркало и переживают о том, как лежит макияж или сидит платье. Но Энди? У нее не
— Ник? — Энди слегка сжала мое плечо. — Сейчас ты делаешь эту странную вещь: пялишься в пространство и хмуришься так, что появляется морщинка между бровями, — она нажала на кожу между моих бровей и сморщила нос. — Пенни за твои темные и мрачные мысли.
Вздохнув, я убрал ее руку, и притянул в свои объятия, мои губы были в миллиметре от ее уха.
— Он никогда не будет достоин тебя.
— А ты? — парировала она.
Я вздохнул и отстранился.
— Полагаю, я заслужил это.
— Да, — она улыбнулась.
Я облизал губы и заставил себя отвести взгляд от ее ротика.
— Я сделаю все, что смогу, чтобы удержать твоего отца на расстоянии, Энди. Но ты знаешь, я не могу ничего обещать.
— Он все еще контролирует тебя… не так ли?
Я не ответил.
— Ник, я переживаю за тебя.
Она и должна была.
Коза Ностра была организована таким образом, о котором русская мафия могла только мечтать. Было определенное уважение среди итальянцев, лояльность, основанная не только на родственных узах, но и на крови.
— Не надо, — сказал я отстраненным голосом, с тревогой потирая татуировку серпа, отпечатанную чернилами на моей руке. — Последнее, что тебе нужно делать, это добавлять проблемы в свою жизнь. Просто обещай мне, что если итальянцы не продержатся до конца сделки, ты оставишь кровавый след на своих поминках.
Я должен был сказать это, даже если и знал, что они продержатся. Так уж они устроены.
У Энди вырвался смешок.
— Жестокий русский.
— Наполовину русский, — поправил я.
— Все же считается, — она подмигнула, а затем заговорила серьезно: — Ты все еще боевик у моего отца, Ник? Скажи мне…
Я отвел взгляд.
— Просто будь счастлива, Энди, и если тебе что-то понадобится, что угодно…
— Есть кое-что, — прошептала Энди.
— Почему у меня такое чувство, что мне не понравится то, что ты сейчас скажешь?