Искупление
Шрифт:
— Ничего, спрячемся, переждём, а потом отыщем живность на поздний ужин. — Мэрл был непреклонен и, с какой-то стороны, даже прав. — Я не могу перебить сотни зомби, уж прости, в герои не записывался! Да и Губернатор не уйдёт без «трофеев». А главными из них, несомненно, будем я и твой дядюшка-шериф. — Он проверил крепление своего ножа, а потом вновь вгляделся в темноту. — Мы должны выждать до рассвета.
— Но куда идти? — Я развела руки в стороны, но, расслышав хруст веток неподалёку, снова напряглась и приготовилась к очередному рывку.
— Куда глаза глядят, красавица.
— Но я устала. Больше не могу бежать! — пожаловалась я, впопыхах собираясь с последними силами. — Давай побудем здесь, спустимся чуть ниже по склону, у оврага будет спокойнее.
—
Мужчина не согласился, однако я и не думала отступать. В конце концов, он был лишним грузом, ненужным балластом. Я вполне могла вернуться, или затаиться у дороги. Скорее всего, мне бы ничего не стоило и в одиночестве проделать этот путь, но просьба Дэрила… Он хотел освободить брата. И я согласилась, без лишних слов. Просто сделала это. И Мэрл был на свободе. Однако толпа мертвецов по-прежнему сновала неподалёку, и я с прискорбием поняла: у нас не получится вернуться. Ничего не выйдет.
— В одиночку тебе не выжить, — подметил Диксон, будто проникнув в разум и прочитав тайные мысли, — впрочем, как и мне. Поэтому давай-ка отыщем подходящий куст и переждём. — Он поманил здоровой рукой, и я обречённо вздохнула. — Ну же, сладкая, не время сдаваться.
Не успели слова сорваться с мужских губ, а он уже сдвинулся с места и почти бегом направился в тёмную и непролазную чащу. Я ринулась следом, с тяжёлым сердцем и тревожными мыслями о судьбе брата. Мы разделились. Впервые за год оказались порознь, и я ни на секунду не сомневалась в том, что Майкл тоже ищет, старается пробраться через толпу ходячих, в несокрушимой надежде встретиться с остальными и воссоединить группу. Нет, я старалась не думать о плохом, даже не допускала мысли о потере кого-то из друзей, и уж тем более не желала даже задумываться о смерти близких.
***
Пронзительный, надрывный крик разверз тишину, проник глубоко в грудную клетку и прошёл через всё тело насквозь, обнажив каждый нерв, пробудив невиданный ужас, немедля охвативший разум. Отец. На него напали. Майкл выбежал на крыльцо немногим раньше меня и захлопнул дверь прямо перед носом. Он не позволил смотреть. Уберёг от страшных мгновений, которые, незримо, но, так или иначе, навсегда застряли в памяти. И боль драла изнутри, будто вырывала сердце, пронзала своими острыми клешнями. Я ничего не сделала. Не выбежала. Не решилась! И даже не подошла к окну. Не хотела смотреть. Опустилась на пол и закрыла лицо руками, не веря собственным ушам. И лишь когда вопли смолки, а брат совершил несколько выстрелов и перебил мертвецов, я оторвала голову от колен и отбросила влажные волосы за спину. Прислушалась — тишина. Ни звука на крыльце. Всё закончилось. Папу не спасли. Он погиб…
Немногим раньше мы потеряли маму. Её укусили. И я также не смогла взглянуть смерти в лицо. Не решилась остаться, когда она испустила свой последний вздох, а затем лично лишила страданий. Мама не мучилась. Нет, она ушла спокойно. Впала в беспамятство, пролежала с высокой температурой пару часов, прежде чем покинуть новый мир. Всё закончилось. Но даже тогда отец не захотел покидать родовое поместье. Быть может, он отчаялся…
Мы похоронили папу рядом с мамой. На заднем дворе. Закопали в землю то, что от него осталось: оборванна одежда с кусками мяса, и кости. Я не присутствовала, была не в силах; соскребла останки с крыльца и вернулась в дом. Обо всём рассказал Майкл, но лишь через несколько дней, когда мы покинули родительское поместье. Брат стал немногословным и замкнутым. Первое время нашего путешествия на автомобиле, он молчал и держался отстраненно. Да и я не настаивала на разговорах. Понимала — Майкл видел страшные вещи и уберегал от кошмаров. Наверное, поэтому и не лезла с расспросами. Брат скорбел молча. Переживал невыносимую утрату и курил. В те далёкие дни, он только и делал, что управлял автомобилем и выбрасывал пустые пачки из-под сигарет.
— О чём задумалась, Белоснежка?
Я невольно вздрогнула и оторвалась от мыслей. На улице уже
— Не хочешь подвинуться ближе? — Диксон скривил губы. — Не нравится компания, не так ли?
— Вроде оторвались. Теперь в лесу тихо, — заметила я, проигнорировав не только вопрос, но и предложение. — Надо бы выбрать укрытие. Может быть, сарай или дом. Мы ушли далеко от дороги.
— Мысль неплохая, но сначала нужно разведать. — Мэрл поднялся на ноги и немного потоптался на месте, видимо, разминая затёкшие мышцы. — А мир сильно изменился, верно? — Он вытащил нож, и я инстинктивно напряглась изнутри, крепче обхватив руками колени. — Теперь любой может отнять жизнь и остаться безнаказанным. Правил больше не существует, впрочем, как и морали. Каждый сам за себя, ну а тебе, милочка, — Диксон прошёл мимо, — повезло, что не осталась в одиночестве. Цени это и сиди тут.
Мне захотелось немедленно спросить: а какой был выбор? Но я сдержалась. Не стала подниматься и заводить разговор с человеком, в компании которого хотела находиться в самую последнюю очередь. Вместо этого, я глубоко вздохнула и, придвинувшись ближе к огню, выставила руки в опасной близости от пламени, мысленно вновь углубившись в душевные переживания. Интересно, как там Майкл, Рик, Дэрил и остальные? Все ли целы? Есть ли потери? Сердце всякий раз обливалось кровью, стоило лишь представить чью-то гибель, особенно самых близких и родных людей. Никто не заслуживает участи ходячего. Каким бы человек ни был. Это не правильно. Отец часто напоминал об этом.
Я снова загрустила, на время запамятовав о насущных проблемах, и почему-то вспомнила о первых днях, что мы с братом провели в дороге. Ещё задолго до гибели родителей, по радио часто сообщали о надёжном укрытии для беженцев. Атланта — город выживших. Туда мы и устремились в первую очередь, но сильно просчитались. К тому моменту, как радиовещание прекратилось, сотни мертвецов заполонили улицы. Они захватили город, и мы попали в ловушку. Майкл рассчитывал дотянуть до заправки, но бензина не хватило, поэтому приняли решение оставить машину и спасаться бегством. От одного лишь воспоминания меня передёрнуло. Мы голодали, спали где придётся, но труднее всего было зимой. Холодные месяцы, проведённые в старых амбарах и полуразрушенных домах. Благо, люди покидали жилища с минимальным багажом. Нам посчастливилось отыскать несколько тёплых одеял и даже шерстяную одежду. Кардиган, что согревал меня у костра, был добыт в одном из брошенных домов, и стал незаменимой вещью, впрочем, как и толстый блокнот, исписанный лишь наполовину.
На глазах навернулись слезы, может от озноба или чрезмерной эмоциональности. Я не думала об этом. А в голове тем временем крутилась одна и та же фраза, которую очень любил повторять отец: «Ты сильная, Шейлин. Куда смелее брата. И всё переживёшь». А ведь он действительно так думал. Считал меня отважной и выносливой. Кто бы мог подумать, что это окажется неправдой? За последние полтора года мир сильно изменился, а я по-прежнему оставалась женщиной. Хрупкой на вид, но изнутри, будто высеченной из камня. Невзгоды не сломили боевой дух, а время подарило верных союзников и друзей. Я перестала страшиться, прошла через насилие и выжила. Вытащила Мэрла из камеры, а теперь должна была хотя бы попытаться выдержать несколько дней в его компании.
— Бу! — громкий голос заставил подпрыгнуть на месте. — Согрелась, красавица?
Из-за деревьев показался Мэрл, и мне пришлось прикусить кончик языка, чтобы не наговорить лишнего. Он вёл себя не лучшим образом, постоянно кривлялся и время от времени говорил неприятные вещи, однако оказался единственным человеком, способным отыскать Дэрила, а, значит, и остальных. Я должна была смириться. На время позабыть о конфликтах и настроиться на поиски.
— Это для тебя. — Он протянул довольно тяжёлый нож, и я, незадумываясь, взялась за рукоять, взвесив оружие в ладони. — Пригодится.