Искушение.
Шрифт:
ГЛАВА 4
Незаметно подошло время собирать Витюшу в Москву. И чем ближе становился день отъезда, тем мрачнее становилась Люба. Зарплату не выдавали, видимо из соображений, что на праздники все равно все прогуляют, и не на что будет похмеляться. Тоже своего рода забота о населении. Занять было не у кого: все знакомые и соседи жили так же, как и они: от зарплаты до зарплаты. Однако, Вера Ивановна, в отличие от дочери, не особенно огорчалась по этому поводу.
– Да не расстраивайся ты, – беспечно уговаривала она дочку, – найдем деньги, не впервой.
Вера Ивановна не могла открыть Любе свою новую тайну, и в то же время ей хотелось за оставшиеся несколько дней собрать побольше золота.
– У Петра занимать как-то неловко. Конечно, можно было бы и Славу подключить к этому мероприятию. Все-таки отец родной, но мне, честно говоря, совершенно не хочется этого делать. На дорогу-то я наберу, но ведь хотелось ребенку настоящий рождественский праздник устроить – он это заслужил, а тут даже на мороженное не наскребешь. Как мне надоела эта нищета, – сокрушалась Люба.
– Побойся Бога, какая нищета! – возмутилась Вера Ивановна. – Живем не хуже других.
– Но и не лучше: едва концы с концами сводим.
И только перед самым отъездом, ранним утром Вера Ивановна, наконец, отдала дочери все собранное за несколько дней золото.
– Вот, возьми и не расстраивайся ты так из-за денег. Не стоят они того.
– Что это?! – оторопела Люба, развернув платочек. – Откуда это у тебя?!
Вера Ивановна, ожидавшая расспросов дочери на эту тему, заранее приготовила «легенду» происхождения золота.
– Это еще отец твой покойный оставил нам, на черный день, – старалась честно врать Вера Ивановна.
– А у него, откуда такое богатство? Он что на Клондайке по совместительству подрабатывал? – недоверчиво спросила Люба, прекрасно помня по своему детству, что лишних денег в их семье никогда не водилось.
– Да какой там Клондайк! Отдыхали мы как-то с ним по молодости в Крыму, по путевке. И там один отдыхающий из Сибири был. Ну, промотался до нитки и пристал к нам с этим золотом: «Купите, да купите подешевке». Ну, вот и пришлось его выручить. А сами, помню, чуть со страху не померли. Как только домой приехали – спрятали его от греха подальше и забыли. А вот теперь, видно, время его подоспело – я и вспомнила про него.
– Ой, мама, тебе бы только сказки писать! – не поверила Люба, – Какой-то мужик продал тебе целую кучу золота, и ты про него на сорок лет позабыла, а сейчас вспомнила? Что-то тут не клеится.
– Да ладно тебе,– рассердилась Вера Ивановна. – Клеится – не клеится. Бери, уже, да и все! Чего разговоры разговаривать? Да смотри, поаккуратнее с ним в Москве. А то сама знаешь, сколько сейчас жуликов развелось. Сдашь в какой-нибудь ювелирной мастерской, в крайнем случае – на рынке. Только с цыганами, смотри, не связывайся, а то ни денег, ни золота не будет.
Вера Ивановна злилась на себя и на дочку. На себя – за то, что так и не научилась врать за всю свою жизнь, и сейчас это вышло по-дилетантски, смешно и нелепо. На дочку – за то, что та не хотела верить и учинила ей настоящий допрос:
– «Откуда, откуда?» – бурчала она. – От верблюда. Нет бы «спасибо» сказать, а то еще насмешки строит: «Клондайк!»
– Мам, ну что ты сердишься? Спасибо тебе, конечно, огромное, но все это как снег на голову…
Москва встретила их метелью и сюрпризом в виде Славы на черном Джипе Чероки. Оказывается, Витек заблаговременно предупредил отца об их приезде. Они стояли с сыном, похожие друг на друга, как матрица: оба долговязые, худые, рыжие, с одинаковыми вихрами на непокрытых головах, с хитрющими зелеными глазами. Слава, одетый по-молодежному: в джинсах и распахнутой короткой спортивной куртке вполне мог сойти за старшего брата. Только сын еще чуток не догнал отца ростом. «Это надо же было так умудриться. Как под копирку сделали сына. А Славка – все такой же разгильдяй – никакой солидности», – подумала Люба.
– Ну что, едем ко мне? – взял инициативу в свои руки Слава.
– Как это к тебе? Нет-нет, мы с группой – в гостиницу. – Решительно возразила Люба.
– Могу я сына к себе забрать? – спросил тут же Слава у руководителя группы.
– Пожалуйста, только одно условие, чтобы не выбиваться из графика репетиций и концертов и, естественно, не опаздывать, – даже обрадовалась такому предложению руководитель группы – забот поубавится. Она явно была не в курсе их отношений.
– А как же я? – растерялась Люба.
– А ты – с нами, – пояснил Слава.
– Нет, я не могу, – так же решительно заявила Люба.
– Мам, а я к папе хочу, – заканючил Витек. – Я, между прочим, с ним с лета не виделся. Могу я с родным отцом побыть хоть два дня?
Оба они стояли перед ней, такой маленькой по сравнению с ними, но очень строгой и нахохлившейся, как воробышек, и заискивающе заглядывали ей в глаза.
– Можешь, – растерялась Люба. – Только как же я? Одна в гостинице? Вдруг мне места без тебя не дадут?
– А ты с нами. Ну, мам, – не сдавался Витек.
Люба совсем растерялась. Она не ожидала такой провокации со стороны сына. Отчитывать его прилюдно было невозможно, чтобы не посвящать окружающих в их семейные отношения, и категорически отказать по тем же самым причинам Люба не могла.
Слава в это время уже деловито записывал график репетиций и концертов и обменивался номерами телефонов с руководителем группы.
– Ох, – сдалась, наконец, Люба, – без меня – меня женили. А с тобой я еще дома разберусь, – грозно пообещала она сыну.
– Мам, ну не сердись, – подлизывался к ней Витек, – Сама же говоришь, что мне мужского воспитания не хватает.
– Ну ладно уж, поехали воспитываться, – сменила, наконец, гнев на милость Люба.
Когда они расселись в Джипе, она попросила Славу:
– Ты не подвезешь меня в какую-нибудь ювелирную мастерскую поблизости?
– А в чем дело? – поинтересовался тот. – Брюлики прикупить хочешь?
– Господи, какие могут быть брюлики на преподавательскую зарплату? – горько вздохнула Люба. – Серьга сломалась, надо сдать в ремонт, а у нас в городе нет ювелирной мастерской.