Искушение.
Шрифт:
Дома Вера Ивановна позавтракала в одиночестве и, как обычно, легла отоспаться после ночного дежурства. Ей приснился сон. Будто пришла она на центральную проходную завода снять денег с банкомата. А на банкомате сидит огромная, с пятимесячного поросенка, Машка и намывает лапой морду.
– Ой, Машка, что это тебя так разнесло? – удивилась, глядя на нее, Вера Ивановна и протянула руку, чтобы погладить…
Неожиданно Машка агрессивно выгнула спину дугой, распушила хвост и зашипела, угрожающе замахнувшись лапой на Веру Ивановну:
– Ф-ф-фи-ф-ф-фа какая!
– Ты что, своих не узнаешь? – дернулась Вера Ивановна.
Шерсть на кошке улеглась. В знак примирения, она приветливо боднула Веру Ивановну в плечо, от чего та чуть не упала, и мурлыкнула:
– Вер-р-рочка!
Вера Ивановна, ничему не удивляясь, как это бывает во сне, засунула свою карточку в банкомат, и он привычно начал засасывать карточку. Вера Ивановна неожиданно для самой себя зачем-то вцепилась в уплывающую карточку и изо всех сил стала тянуть ее на себя. А банкомат словно взбесился – с неимоверной силой тянул и тянул карточку у нее из рук в свою металлическую утробу. А сверху мурлыкала свиноподобная кошка, насмешливо советуя:
– Дер-р-р-жи, дер-р-ржи, кр-р-репче!
– Хоть ты-то отвяжись, – раздраженно отмахнулась от нее Вера Ивановна. В тот же миг карточка выскользнула у нее из рук и сгинула в чреве банкомата. В нем что-то оглушительно щелкнуло, как будто взорвалось! Вера Ивановна даже присела от неожиданности. И сразу после этого из банкомата, как из рога изобилия, посыпались золотые монеты, деньги тысячными купюрами, какие-то акции, сертификаты… Вера Ивановна в испуге оглянулась: только что стоявшие за ней в очереди люди куда-то исчезли. Не было видно и охранника. Вера Ивановна озиралась по сторонам, ища кого бы позвать на помощь, чтобы как-то остановить этот золотой поток, но вокруг – ни души. А обезумевший банкомат все изрыгал и изрыгал из себя несметные сокровища. Необъяснимый страх темной тенью заползал в сердце Веры Ивановны…
Вдруг Машка вспрыгнула ей на плечо, превратившись в обычную кошку и, закрыв ей рот своей мягкой пушистой лапкой, зашипела в самое ухо:
– Молч-ч-ч-чи, молч-ч-ч-чи…
Вера Ивановна проснулась.
– Приснится же всякая ерунда, хоть не ложись днем спать. Бред какой-то!
День прошел в обычной домашней суете и хлопотах, так что к вечеру все происшедшее с ней ночью, уже казалось Вере Ивановне какой-то утопией. Она сомневалась в реальности увиденного ею накануне ночью, уверяя себя, что все это ей не более, как почудилось. И, боясь быть поднятой на смех, решила пока никому ничего не рассказывать, что бы еще раз убедиться в том, что кошка на самом деле ест клеммы. Но самой главной причиной, почему Вера Ивановна решила молчать до поры до времени, был сон. Она не хотела себе признаваться в этом, но он не только встревожил, но даже отчасти напугал ее.
Вечером, за ужином Люба дежурно поинтересовалась:
– Что нового на работе? Как ваша Маша?
– А что ей сделается, этой Машке? Ест да спит, и даже мышей не ловит, – с непонятным ей самой раздражением ответила Вера Ивановна.
Люба удивленно посмотрела на мать и пожала плечами.
– Что это ты так о своей любимице?
– Да черт бы прибрал эту любимицу! – неожиданно для самой себя вспылила Вера Ивановна. И чтобы как-то загладить свою резкость, соврала:
– Нагадила в сторожке, паразитка. Пришлось убирать за ней.
– Это действительно, наглость. Не пускай ее больше в будку, – посоветовала Люба.
А Витек, оторвавшись от книги, радостно захохотал:
–Что естественно, бабуль, то не безобразно!
– Шалопай! Как есть – шалопай!
ГЛАВА 3
Следующее дежурство у Веры Ивановны выпадало на 30 декабря. Значит, на Новый год будет отдыхать. Вечером, часов в десять, как обычно, на работу позвонила Надежда.
– Как Новый год встречать собираетесь? – поинтересовалась Вера Ивановна. – Ребята не приедут из Питера?
– Опять, значит, не получилось. – Огорчилась за подругу Вера Ивановна. – Ну, тогда давайте к нам. В компании веселее телевизор смотреть.
– Что ты такое говоришь? Что значит – по-стариковски? Да мы с тобой еще о-го-го! Попьем, попоем, потанцуем…
– Шампанское? Есть, конечно. Любаша уже всем запаслась.
– Холодец сваришь? Это замечательно. А то мне уже не успеть. А с нас, как обычно – русский национальный салат.
– Ну, какой – какой? Оливье, конечно. В общем, договорились. Общий сбор в 21.00, как обычно. Кстати, у меня к тебе есть серьезный разговор.
– Нет, не по телефону. Придешь – обо всем пошепчемся. Ну, все, до завтра. Цалую!
«Вот кто подскажет мне, что делать! И на смех не поднимет», – решила Вера Ивановна. И как-то сразу успокоилась. Их без малого полувековая дружба была для обеих надежной опорой в океане житейских забот, волнений и проблем. Ни на йоту не сомневаясь в надежности, они с первого класса привыкли доверять друг другу свои самые сокровенные мечты и чаяния, мысли и самые страшные тайны. «Надежда мне поверит – это уж как пить дать. Вдвоем с ней мы что-нибудь придумаем».
Машку в эту ночь Вера Ивановна опять нашла на столе с проводами, за тем же занятием. «Значит, не померещилось мне все это», – убедилась Вера Ивановна, но кошку от клемм отгонять не стала. А только молча стояла и грустно смотрела, как та поглощает их все в той же последовательности: сначала немного медных, потом побольше алюминиевых. После того, как Машка насытилась клеммами, она деловито вспрыгнула на трубы отопления, протянутые вдоль стены, с уверенностью канатоходца прошла по ним и спрыгнула уже в цеху, неподалеку от сторожихи.
– Ну, и что прикажешь с тобой делать, оглоедка? – в сердцах спросила Вера Ивановна.
Машка только нахально терлась ей об ноги и заходилась в мурлыкании, так ей было хорошо.
– Господи! И что же я все думаю и думаю, – вдруг осенило Веру Ивановну. – Заберу-ка я тебя домой, и все проблемы решатся. И с клеммами вопрос закроется, и работа тебе будет – мышей ловить. Да и Витюшку порадую. И как это я сразу не додумалась?
До утра Вера Ивановна не выпускала кошку из сторожки, чтобы та утром не запряталась куда-нибудь от людских глаз. Перед самым приходом сменщицы она засунула Машку в сумку и закрыла, оставив ей маленькую щелочку для воздуха. Получив привычный утренний втык по поводу пропавших клемм, Вера Ивановна взялась за шевелящуюся сумку.