Искушения наших дней. В защиту церковного единства
Шрифт:
Равнодушие к свободе
Лжестарцы равнодушны к понятию свободы — они не понимают ее значения для спасения человека. Свобода в их сознании отождествляется с соблазном — поэтому о свободе они говорят только в отрицательном смысле. И это понятно: если говорить о свободе в положительном смысле, то от слов нужно будет перейти и к делу, но это сделает паству свободной в своем выборе — а это разрушит ореол непогрешимости «старца».
Бремени свободы они избегают еще и потому, что свобода предполагает личную нравственную ответственность за все, что совершает человек. Грешный человек может совершать и неправильный выбор. Но в сознании младостарца есть ложная идея: якобы он всегда творит волю
Пророческий пафос
Реализованная страсть рождает эйфорию — некое ложное подобие благодати. Поэтому младостарцы ощущают себя харизматиками и духовидцами, стяжавшими высокие духовные дары. Такие «пастыри» говорят с характерным пророческим пафосом. Они настолько уверены в своей духоносности, что даже когда совершают явные промахи и ошибки, толкуют это как некую поправку свыше, от Бога.
Из–за ложной уверенности во внутреннем источнике их знания они совершенно равнодушны к знанию традиционному. Поэтому они не изучают святоотеческую традицию — им кажется, что они приобщаются к ней изнутри. Им всегда требуется какое–либо подтверждение их харизматичности (чудеса, знамения, прочие знаки) — поэтому они находятся в ожидании и поиске подобных знаков. Преподобный Исаак Сирин выносит такому искательству однозначную духовную оценку: «Искание с ожиданием высоких Божиих даров отвергнуто Церковию Божиею. Это — не признак любви к Богу, это — недуг души»[27]. Это затемняет разум человека, заставляет его заблуждаться. Заблуждение, как следование лжи, лести — есть род прелести и блуд в более высоком смысле, когда происходит измена высшему ради низшего, когда ложь принимается за истину[28]. В библейском контексте слово «блудодеяние» в большинстве случаев отождествляется с изменой Богу с чужими богами.
Двойной стандарт послушания и смирения
У таких прельщенных любимая и неисчерпаемая тема — это послушание и смирение, послушание, конечно, по отношению к ним.
— Даже если это тебе кажется неправильным, — наставляют они по обыкновению, — то ты все равно исполни послушание — и через это ты смиришься и получишь благодать.
Однако подобного рода сентенции, хотя по видимости и напоминают святоотеческие заветы, на самом деле далеки от них. По существу, они уводят человека в противоположную, сторону от Христа. Вот что по этому поводу пишет святитель Игнатий Брянчанинов: «От истинного послушания рождается и истинное смирение: истинное, смирение осеняется милостью Божиею. От неправильного и человекоугодливого послушания рождается ложное смирение, отчуждающее человека от даров Божиих, соделывающее его сосудом сатаны».
Архимандрит Лазарь, один из современных авторитетных духовных писателей, комментируя это высказывание святителя Игнатия, ставит вопрос вообще о возможности такого беспрекословного послушания в современной духовной ситуации. «Особенно же бедственно, — пишет он, — когда послушник старается подражать такому всецелому послушанию, полному отказу от рассуждения и подчинению слову наставника, как это было у древних отцов, когда и сами руководители и руководимые были водимы Духом Святым; в наше же время почти не находится таких людей, которые бы могли безошибочно руководить и наставлять, тем более много таких учителей, которые сами заблуждаются в важнейших вопросах веры. Беда, когда ученик такого учителя начнет принимать каждое его слово и полслова как совершенную истину и
Очень верное определение послушания дал в беседе с корреспондентом, состоявшейся в Лондоне в июне 1999 года, митрополит Антоний (Блюм). «Послушание, — сказал он, — не заключается в том, чтобы раболепно исполнять приказания священника, даже если они подаются в форме советов. "Послушание" от слова "слушание", и цель послушания — научить человека оторваться от собственных мыслей, от собственного отношения к вещам и вслушиваться в то, что говорит ему другой человек. Здесь начинается послушание, и оно относится не только к церковной практике, но и ко всем взаимоотношениям между людьми»[30].
Собственно послушание — есть дисциплина в самом первоначальном смысле этого слова: учение, обучение, образование. Но как раз в этом исконном смысле слова младостарцы сами не способны к послушанию, хотя всех к нему активно призывают, потому что приняли на себя роль учителей, а не учеников. Сами они не любят послушания — например, Патриарху, правящему архиерею или Священному Синоду. Один такой священник до сих пор упорно отказывается причащать невенчанных прихожанок, называя их многолетний брак «блудом» — вопреки определению Священного Синода, несмотря на увещевания и даже наказания со стороны правящего архиерея.
— Еретическая книга! — раздраженно восклицает он, когда прихожанки пытаются показать ему издания, комментирующие «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви».
Подлинное смирение, т.е. сознание ничтожества, которое явилось в человеке после грехопадения, возможно приобрести только тогда, когда человек поймет — с какой высоты он ниспал, ведь по предназначению своему он был соработником Богу. Образ Божий и подобие, которым наделен каждый из нас, и есть выражение предназначенности человека к соработничеству. Сознание этого приводит в покорность воле Божией. Если же такое сознание отсутствует, то человек бывает доволен своим нынешним положением — и не смиряется.
Боязнь «ума»
Якобы следуя святоотеческой традиции, младостарцы твердят, что нужно отбросить ум, что он в делах веры бесполезен и даже вреден, а надо отдаться исключительно сердцу. Новообращенных, только что познакомившихся с Православием, они учат обращаться к своему сердцу — и там получать ответы от Бога[31]. Однако такие советы ничего общего с Православием не имеют — наоборот, это верный путь попасть в прелесть. Вот что пишет по этому поводу святитель Игнатий Брянчанинов: «Как исполнены безрассудной гордости желание и стремление видеть духовные видения умом, не очищенным от страстей, не обновленным и не воссозданным десницею Святого Духа, так исполнены такой же гордости и безрассудства желание и стремление сердца насладиться ощущениями святыми, духовными, Божественными, когда оно еще вовсе неспособно для таких наслаждений. Сердце, усиливаясь вкусить Божественную сладость и другие Божественные ощущения и не находя их в себе, обольщает, обманывает, губит себя, входя в область лжи, в общение с бесами, подчиняясь их влиянию, порабощаясь их власти»[32].
Чтобы избежать такого горделивого желания, обуздать страстное и похотливое сердце и приобрести смирение, святитель Игнатий советует утвердить прежде свой ум в богопознании. «Когда ум покорится Богу, — пишет он, — тогда сердце покоряется уму. В этом заключается кротость — смиренная преданность Богу, соединенная с верою, осененная Божественною благодатию»[33]. Эмоциональная сфера после грехопадения пострадала в человеке более, чем умная. Поэтому Святые Отцы советуют не доверять своему сердцу: его голос может быть лишь выражением эмоциональной привязанности человека — страсти.