Искусственные алмазы
Шрифт:
— Алмазы можно сдлать, лишь обративъ углеродъ въ жидкое состояніе посредствомъ извстнаго давленія; этотъ газъ кристаллизуется тогда не въ вид крупинокъ угля или графита, но въ вид мелкихъ алмазовъ. Химики знаютъ это издавна, но они не умютъ, до сихъ поръ, опредлить съ точностью степень жидкости, до которой требуется довести газъ, равно какъ надлежащую степень давленія для полученія наилучшаго результата. Поэтому, алмазы, полученные, нкоторыми учеными, крайне малы, темны и не имютъ цнности въ смысл украшеній. Но я посвятилъ себя… посвятилъ всю свою жизнь на разршеніе этого вопроса. Началъ я заниматься имъ, когда мн было лишь семнадцать лтъ… а теперь мн уже тридцать два!.. Я думалъ, что на такое дло можно пожертвовать десятью годами, пожалуй и двадцатью, потому что оно стоитъ того!.. Вы подумайте только, что если человку посчастливится попасть въ самую точку, то онъ успетъ нажить милліоны, прежде чмъ алмазы сдлаются такими же дешевыми, какъ каменный уголь… Милліоны!
Онъ становился, глядя на меня съ жаднымъ ожиданіемъ сочувствія, и воскликнулъ:
— Каково быть почти у цли… и но имть средствъ!.. Не ужасно ли это?.. Когда мн исполнился двадцать одинъ годъ, я получилъ въ свое распоряженіе тысячу фунтовъ и надялся, что этого мн вполн хватитъ, чтобы пополнить еще свои свднія и продолжать опыты. Годъ съ небольшимъ занимался явь разныхъ лабораторіяхъ, преимущественно въ Берлин, a потомъ сталъ уже работать самостоятельно. Главное затрудненіе было въ томъ, чтобы держать дло въ тайн. Если бы я выдалъ то, что задумалъ, другіе, видя мою твердую увренность въ благопріятномъ результат, пошли бы по моимъ слдамъ и, кто знаетъ, могли бы добиться цли скоре меня самого. Я не считаю себя такимъ геніемъ, чтобы не опасаться подобной конкуренціи. Поэтому, я не могъ брать себ и помощниковъ, вынужденъ былъ работать одинъ. Сначала у меня была своя небольшая лабораторія, но мои средства все убывали, и, наконецъ, я былъ вынужденъ заниматься попросту въ дрянной каморк, въ Кентингтоунскомъ квартал, причемъ, въ послднее время, вся моя обстановка состояла изъ соломеннаго тюфяка, на которомъ я отдыхалъ среди моихъ аппаратовъ. Деньги такъ и утекали, хотя я отказывалъ себ, ршительно во всемъ, кром требовавшагося для моихъ опытовъ. Я старался поддержать свои средства уроками, но я плохой учитель, не имю университетскаго диплома, вообще знаю основательно одну химію, и мн пришлось бы тратить время и трудъ за ничтожное вознагражденіе, тогда какъ я уже подходилъ все ближе и ближе къ цли моихъ усилій. Три года тому назадъ я разршилъ проблему состава жидкообразнаго газа и почти дошелъ до опредленія степени давленія, заключивъ добытую мною жидкость, вмст съ извстнымъ углероднымъ соединеніемъ, въ ружейный стволъ, запаянный съ одного конца; дополнивъ все водою, я замкнулъ герметически и этотъ конецъ, и сталъ нагрвать…
— Рискованно, однако, — замтилъ я.
— Да. Штуку разорвало, повыбило вс стекла въ окн, попортя и часть моихъ аппаратовъ. Но я все-таки получилъ что-то въ род алмазнаго порошка. Стараясь разршить вопросъ о достиженія самаго высшаго давленія на ту смсь, изъ которой должны были кристаллизироваться алмазы, я напалъ ни изслдованія Добрэ въ его «Laboratoire das poudres et salp^etres». Онъ длалъ опыты надъ динамитомъ, включеннымъ въ герметически завинченный цилиндръ, достаточно крпкій; для того, чтобы противостоять взрыву, а между тмъ, съ помощью этого самаго количества динамита можно было бы раздробить на куски скалы не дрябле тхъ южно-африканскихъ, въ которыхъ находятъ алмазы. Мн пришлось истратить послднія мои деньги, но я пріобрлъ стальной цилиндръ, заказавъ его по образцу того, который былъ у Добрэ, наполнилъ его всмъ, чмъ слдовало, развелъ огонь въ своимъ горн, положилъ туда эту штуку… и ушелъ прогуляться.
Я не могъ не разсмяться, услыша эту послднюю, хладнокровную фразу.
— Вы не боялись, что взорветъ весь домъ? — спросилъ я. — Жилъ тутъ кто нибудь еще, кром васъ?
— Внизу помщался лавочникъ съ семьею, — отвтилъ онъ, — а рядомъ со мною какой-то проходимецъ, промышлявшій писаніемъ просительныхъ писемъ… Вверху жили еще дв цвточницы… Можетъ бытъ, и поступилъ немножко необдуманно… Но, вроятно, не вс-же они были дома въ это время… Притомъ, въ интересахъ науки… Но и не случилось ничего. Когда я воротился, все было попрежнему и мой цилиндръ лежалъ цлехонекъ на раскаленныхъ угляхъ. Взрывчатое вещество на смогло произвести своего дйствія. Теперь мн оставалось ршить еще одну задачу. Вы знаете, что время могучій факторъ въ дл кристаллизація. Если поторопишься, кристаллы выйдутъ мелки; лишь продолжительное ненарушеніе процесса доводитъ ихъ до боле крупныхъ размровъ. Я ршилъ подвергнуть аппаратъ двухлтнему охлажденію давая температур понижаться какъ можно медленне. Между тмъ, деньги у меня вышли, такъ что при необходимости Поддерживать огонь въ моей комнат и платить за нее, у меня не оставалось ни одного пенни на ду.
«Мн даже и не перечесть всего, что я длалъ, пока зрли у меня алмазы. Я былъ газетнымъ разносчикомъ, стерегъ экипажныхъ лошадей, отворялъ дверцы у кэбовъ, писалъ адресы на письмахъ, возилъ телжку зеленщика и выкрикивалъ его товаръ по одной сторон улицы, пока онъ кричалъ на другой. Но пришла такая недля, въ которую я остался буквально безъ работы, и тогда я просилъ милостыню. О, что это была за недля. Разъ, вижу, что мой огонь тухнетъ, самъ я не лъ уже цлые сутки… Но какой-то франтъ, со своею красоткою подъ руку, кинулъ мн цлыхъ шесть пенсовъ. чтобы поважничать. Благодареніе небу за людское тщеславіе!.. Я пошелъ домой, изъ закусочныхъ пахло такъ вкусно, но я удержался и купилъ только угля, такъ что мой горнъ опять запылалъ. Потомъ… ну, что разсказывать… голодъ сводитъ съ ума человка.
„Наконецъ, три подли тому назадъ я далъ потухнуть огню. Я вынулъ цилиндръ и сталъ его развинчивать; онъ былъ еще горячъ настолько, что руки мн жгло. Я выскребъ изъ него долотомъ массу, похожую на лаву, раскололъ ее молоточкомъ на чугунной доск и нашелъ въ ней три крупныхъ алмаза и пять маленькихъ. Я сидлъ на полу, постукивай еще но масс, вдругъ дверь ко мн отворяется и мой сосдъ, — тотъ, что просительныя письма пишетъ, — вваливается ко мн, совершенно пьяный. Это, впрочемъ, его обычное состояніе. — „Ты анархистъ!“ — кричитъ онъ мн. „Проснитесь лучше“, — отвтилъ я. Онъ продолжаетъ кричать:- „Нтъ, теб не сдобровать! Накроютъ тебя! Подожди немного!..“ и поглядываетъ въ окно съ какою-то странною ужимкою. Изъ его остальной пьяной рчи, я могъ понять, что онъ давно уже подглядываетъ за мною и ходилъ, въ это самое утро, въ полицію, чтобы донести на меня. Тамъ записали его показанія и меня должны были арестовать. Я, видимо, попалъ въ безъисходное положеніе: мн приходилось или высказать истину и потерять вс плоды моихъ тайныхъ трудовъ, или же молчать и быть обвиненнымъ въ анархистскихъ замыслахъ. Не долго думая, я схватилъ доносчика за горло, смялъ его подъ себя, отколотилъ и убжалъ, захвативъ свои алмазы. Въ тотъ же вечеръ въ газетахъ появилось извстіе объ открытіи фабрикаціи бомбъ въ Контишъ-Тоун, и теперь мое положеніе таково, что я не могу сбыть своихъ алмазовъ. Когда я захожу къ хорошимъ ювелирамъ, они просятъ меня подождать, а сами шепчутъ своимъ подручнымъ: позвать полицейскаго. Я, разумется, говорю, что ждать не могу и ухожу поскоре. Одинъ разъ я обратился къ скупщику краденыхъ вещей; онъ просто захватилъ тотъ алмазикъ, который я ему показалъ, и посовтовалъ мн насмшливо обратиться къ суду для полученія его обратно. И вотъ, я скитаюсь съ алмазами, стоящими сотни тысячъ фунтовъ, подъ моимъ рубищемъ, и не имю ни убжища, ни куска хлба. Вы первый человкъ, которому я доврился. Но у васъ честное лицо, и самъ я въ крайней нужд.
Онъ посмотрлъ мн прямо въ глаза.
— Послушайте, — сказалъ я, — при моихъ обстоятельствахъ, было бы чистымъ безуміемъ покупать брилліанты. Притомъ, не ношу же я съ собою въ карман цлыя сотни фунтовъ. Но я врю, и не на половину, тому, что вы мн разсказали, такъ что постараюсь сдлать для васъ что нибудь. Приходите завтра въ ту контору, гд я служу…
— Вы думаете, что я воръ? — перебилъ онъ меня. — Вы дадите знать въ полицію. Нтъ, я въ вашу ловушку не дамся.
— Даю вамъ слово, что не считаю васъ воромъ. Вотъ моя карточка; возьмите ее на всякій случай. И я не назначаю вамъ, когда приходить. Это зависитъ вполн отъ вашего усмотрнія.
Онъ взялъ карточку, не вря, повидимому, моей искренности.
— Перестаньте опасаться и приходите, — продолжалъ я, сунувъ ему въ руку монету, но онъ покачалъ головой нершительно и сказалъ только:
— Я возвращу намъ ваши полкроны когда нибудь и съ процентами… такими процентами, которые васъ удивятъ! Во всякомъ случа, вы сохраните мою тайну, не такъ ли? Не идите за мной.
Онъ перешелъ на друтую сторону улицы и исчезъ, въ темнот подъ аркою, ведущею къ Эссексъ-Стриту. Я не удерживалъ его… и не видалъ его боле никогда.
Черезъ нсколько времени и получилъ отъ него письмо, потомъ еще другое. Онъ просилъ меня прислать ему денегъ, по извстному адрессу, но непремнно банковымъ билетомъ, а не чекомъ. Я обсудилъ дло и поступилъ какъ бываетъ благоразумне въ подобныхъ случаяхъ… Посл этого, онъ самъ заходилъ ко мн одинъ разъ по время моего отсутствія. Мальчикъ, прислуживавшій у меня, говорилъ, что этотъ человкъ не оставилъ ни своего имени, ни записки, но что онъ былъ страшно худъ, одтъ плохо и кашлялъ ужасно… Несомннно, что это былъ мой незнакомецъ. Боле я объ немъ не слыхалъ, но мн очень хотлось-бы знать, что сталось съ нимъ. Былъ ли это маньякъ, помшанный на одной иде, или обманщикъ, ловко сбывающій свои камешки, или же дйствительно геніальный изобртатель средства длать настоящіе, притомъ крупные, алмазы? Это послднее предположеніе казалось мн, порою, такъ вроятнымъ, что я начиналъ думать, что пропустилъ, можетъ быть, самый лучшій способъ разбогатть. Возможно, что онъ уже умеръ, и его камни выброшены какъ соръ, а одинъ изъ нихъ, повторяю, былъ величиною съ верхушку моего большого пальца! Возможно тоже, что бднякъ ищетъ и до сихъ поръ покупателя на свои драгоцнности, или же, наконецъ, онъ, усплъ достигнуть своей цли и шествуетъ теперь на ряду съ первоклассными богачами, упрекая меня молча за мой недостатокъ предпріимчивости… Почему, въ самомъ дл, не рискнулъ я тогда хотя какими нибудь пятью фунтами?
1894