Искусство быть португальцем
Шрифт:
В португальском языке есть некоторое количество очень выразительных и поэтому непереводимых слов, отражающих то самое интимное и характерное, чем обладает наша восприимчивость.
Но мы знаем ещё и известное слово, живущее благодаря религиозным началам, определяющим душу отечества.
Нам нет необходимости соединять разные обычные чувства португальцев для того, чтобы ими обрисовать их преходящий характер. Есть одно, которое определяет всё. Я говорю о Саудаде (Saudade).
Проанализируйте его, и вы сразу увидите элементы, его образующие: желание и память, в соответствии с Дуарте Нунешем де Леаном [62] ; удовольствие и огорчение, следуя
Желание – это чувственная и весёлая часть Саудаде, а память показывает его духовный и скорбный лик, поскольку память включает в себя отсутствие чего-то или любимого существа, которое обладает духовным присутствием в нас.
62
Дуарте Нунеш де Леан (Duarte Nunes de Le~ao, 1530?–1608) – португальский юрист, грамматик.
63
Алмейда Гарретт (Jo~ao Baptista da Silva Leit~ao de Almeida Garrett, 1799–1854) – португальский писатель и политический деятель. Родоначальник романтизма в Португалии (прим. переводчика).
Скорбь и боль одухотворяют желание, а желание, в свою очередь, материализуется в боли. Память и желание смешиваются, проникают взаимно друг в друга, образуя новое чувство, которое и есть Саудаде.
Через желание и через боль Саудаде представляет собой кровь и землю, из которых произошла наша Нация.
Так две этнические ветви, давшие начало латинским народам, встретились в Саудаде и, следовательно, в португальской душе в своём божественном духовном синтезе.
Посредством желания (желать – значит хотеть, а хотеть – значит надеяться) Саудаде – в силу природы желания – является также и надеждой, а посредством боли – также и памятью.
Но за рамками этого ясного и определённого аспекта Саудаде существует ещё его таинственный облик, смутный и неопределённый, который мы должны тщательно исследовать в других непереводимых словах, таких как remoto (отдалённый, дальний), ermo (уединённый, отшельнический), oculto (неведомый, таинственный, скрытый), luar (лунный свет), nevoeiro (туман, мгла), medo (страх), sombra (тень, мрак, тайна) и т. п. [64]
64
Цит. по «О G'enio Portugues», pp. 27–33.
Гений нашего Языка – это особый дар, которым он должен выразить саудоистическое понимание живой и неживой Природы.
Философия
Лузитанский гений больше эмоционален, чем интеллектуален. Я утверждаю это и не обсуждаю. Когда какая-либо идея трогает, диалектика остается в стороне, она есть и не нуждается в доказательстве своей истинности.
Эмоция приглушает ум, превышая его по творческой силе. Таким образом, нашему поэтическому превосходству соответствует приниженность философии. Португалец нисколько не философ, свет его взгляда освещает гораздо больше, чем он видит, ему не хватает при видении только человеческих знаний, и он подчиняет их совершенной и новой логике, которая интерпретирует их в гармонии со всем. Португалец не желает понимать ни мир, ни жизнь, довольствуясь лишь тем, чтобы жить в них внешне, и поэтому его охватывает подлинный ужас от Философии, так как он готов найти её во всем, что он не понимает.
Отсюда вытекает и его неспособность к созданию новых истин, которые являются двигателем Прогресса.
Но возникнет ли португальская мысль?
65
Оливейра Мартинш (Joaquim Pedro de Oliveira Martins, 1845–1894) – историк, политик, социолог. Ключевая фигура в португальской историографии своего времени.
66
Антеру де Кентал (Antero Tarqu'inio de Quental, 1842–1891) – португальский поэт, публицист, основатель португальской секции первого Интернационала.
Антеру в своих философских работах предвидел брак Эллинизма и Христианства; Оливейра Мартинш, в согласии с великолепным поэтом Сонетов, в своих сочинениях по Антропологии выдвинул гениальную теорию творящей эволюции, присваивая человеку особое (sui generis [67] ) нравственное качество, которое ламаркианская или механистическая эволюция существ не объясняла.
В этом критерии существует натуралистический идеализм (поскольку он признаёт результатом жизненных сил феномен сверхъестественного), который и есть источник некоторых современных философских исканий, среди которых выделяется Креационизм Леонарду Коимбры.
67
Sui generis – своеобразный (лат.).
Уже отчётливо видится рассвет португальской мысли, представляющей сияющую кристаллизацию чувственных сумерек и возникающей из непосредственного религиозного и саудоистического лиризма нашего народа.
Юриспруденция
Очевидно, что наша юриспруденция происходит из готских и римских законов, и до настоящего времени она была не более чем очень слабой копией иностранных законов, которые полностью разрушают природу юридического тела Государства.
Но в нашем старинном законодательстве есть и законы, защищающие морскую торговлю (совет Атогия) и развитие сельского хозяйства, которые родились непосредственно из инстинкта защищаться и консолидироваться, которым Португалия обладала после того, как она установилась как Отечество. Она начала создавать сельскую семью, связывая её длительным правом собственности на землю. Таким образом, наследование [68] между нами имело своим источником закон (родовой закон 1-й Династии).
68
В Португалии существовал особый порядок наследования – Morgadio, по которому земельная собственность семьи не могла быть разделена, отчуждена, и, таким образом, сохранялась и передавалась из поколения в поколение в целостности, несмотря на экономические или семейные обстоятельства (прим. переводчика).
У нас есть ещё указы и основы политического права, установленные древними кортесами, которые обнаруживают дух независимости и свободы, всегда придававший жизнь народной душе. Он вмешивался в правление Страной, в наследование престола, во все действия Короля, затрагивающие всеобщие интересы, в войну и мир, сбор налогов и т. п.
А также оказывал неусыпное влияние на поведение чиновников, некоторые из которых были обвинены и осуждены!
Все Средние Века, пока другие Народы стонали под грузом абсолютной власти, мы придавали нашей Монархии относительную форму: Король будет править, если будет достоин править, и будет править в соответствии с нашей волей, которая выражается общими кортесами, собираемыми ежегодно.