Искусство Исповеди
Шрифт:
нормально, а твои неудачи раньше срока их в могилу загонят. Все понял?
– Да.
– Ладно. Расскажи мне о брате. Расскажи то, о чем могут не знать ваши родители. Расскажи мне о том,
каким человеком он был. Что любил, что ненавидел, чем увлекался. Все подряд. Мне нужно все, что ты
сможешь вспомнить и рассказать.
Спустя два часа рассказа мой знакомый не выдержал
Олег же сидел, положив ему руку на плечо, с выражением искреннего сочувствия на лице. Речь лилась из
парня нескончаемым потоком, как будто он только что смог осознать, насколько дорог ему был брат.
Олег слушал до тех пор, пока, наконец, тот не остановился, а после этого положил и вторую руку на
плечо парня и мягко, но настойчиво, развернул его к себе.
– Помни брата таким. Он был хорошим человеком. Может, не самым лучшим, но хорошим. Правильным.
Он заботился о тебе, защищал, когда это было нужно. Помогал во всем. Твои родители гордились тем, что
вырастили такого сына. Но они пока просто не знают, что вырастили не одного такого сына, а двух. Ты не
хуже чем он, помни об этом. Ты не хуже. А должен стать лучше. Не ради себя. Ради своих родителей. Из
вашей семьи ты - тот, кто знал его с этой стороны.
Я сидел оглушенный и рассказом, и слезами. Я знал человека, к которому мы пришли, несколько
лет, благо учились мы в одной и той же школе, но и понятия не имел о том, что у него был такой брат
и настолько теперь его не хватает. Только сейчас я чувствовал, что он готов выть от того, что больше
никогда не увидит своего брата, от того, что, наконец, понял, насколько теперь одинок. И что вся его боль
выливается наружу с этими слезами.
Олег продолжал что-то говорить, но я уже не слышал его слов. Более того, я чувствовал, что и сам Олег
готов разрыдаться от того, что не стало такого человека. Он не просто был искренним в своих словах, он
сопереживал этой потере, как будто это был его собственный брат, которого он знал с детства.
Если честно – я чувствовал то же самое, и готов был сделать что угодно, чтобы прекратить это. Чтобы
помочь.
Мой знакомый оставил нас, отправившись в ванную, чтобы высморкаться и умыться.
Олег посмотрел на меня с болью во взгляде, и сказал:
– Он не единственный, кому здесь надо помочь дать волю чувствам. И кого надо привести к желанию
жить. С родителями будет сложнее и тяжелее. Намного. Вижу, что ты уже понял, насколько это тяжко. Будет
еще хуже. Если хочешь – можешь сейчас остаться со своим другом. Ему нужна поддержка, хотя теперь
с ним уже все лучше. Он найдет силы жить дальше. Но сейчас ему нужен отдых и поддержка. Я не буду
возражать, если ты не пойдешь говорить с родителями.
Я лишь замотал головой в ответ. Так просто он не сможет отделаться от меня. Я хочу узнать, насколько
все то, о чем он говорил, может быть плохо.
– Как знаешь. Значит, сейчас мы пойдем говорить с родителями. Но этот парень – на твоей
ответственности. Помоги ему, когда потребуется. Просто будь рядом и поддержи, когда он начнет в чем-то
сомневаться. Понял?
– Понял.
– Тогда поздравляю с первым «клиентом». Хотя с таким не поздравляют.
Я лишь кивнул в ответ. Я прекрасно понял, что он хотел сказать.
Мой друг вернулся и сказал, что его родители интересуются тем, скоро ли мы уйдем, на что Олег
поднялся и сказал:
– Тебе будет непросто теперь пробивать себе дорогу к жизни. Но мы постараемся сделать ее хоть чуточку
более сносной. По крайней мере, чтобы у тебя хватило сил помочь и себе, и родителям. Ложись-ка ты спать,
дружок. Ты вымотался.
С этими словами Олег открыл дверь комнаты и вышел в холл. Я же поплелся за ним следом.
Мы прошли на кухню, где в обнимку с бутылкой сидел отец моего знакомого, а его мать готовила ужин.
– Прошу прощения за такой визит, - сказал Олег, усаживаясь на стул, – но нам надо было поговорить с
вашим сыном. Он очень переживает из-за смерти брата.
Их реакция была такой, как если бы Олег достал пистолет и разрядил всю обойму прямо у них над ухом.
Гава семейства мигом протрезвел, а его супруга уронила сковородку на пол. Они оба уставились на Олега и
меня, и в их взгляде, в позах, во всем читалось: «Не смей даже заикаться о нем».
Олег же посмотрел на них и сказал:
– Я понимаю, что и вам тяжело. Правда, понимаю. Я очень хорошо знаю, каким был ваш старший.
И он стал рассказывать об их умершем сыне. О том, каким он был целеустремленным, добрым и умным.