Искусство кройки и житья
Шрифт:
– Это почему же конец?
– спросил он, презирая меня.- Что ж, у нас разобраться не могут? Больно вы рассуетились, словно виноваты...
– А что это ты на "вы"
– Да уж и не больно-то мы и знакомы,- сказал он, оглядывая дорогу,- я вас и не знаю-то толком...
Я не успел ответить, как подкатил грузовик - спасительный экипаж, который увезет меня от этих мест подальше будто бы в недосягаемые пространства. Все забрались в кузов, и я уселся на какой-то мешок, и лишь один Сысоев продолжал дорисовывать дом...
– Давай скорее!
– крикнул я без надежды.
– Вы едете и езжайте,- сказал он, не поднимая головы,- а у нас и в Калуге дел по горло.
И я уехал.
Наша дружба с Семеном Кузьмичом оборвалась. Он меня в гости не приглашал, да и я не навязывался. О коже он не вспоминал. Я не спрашивал. Потом мне удалось выяснить у одного знающего человека, что все равно хранили мы шкурки неправильно, и за такой срок без обработки они должны были сгнить непременно. Это известие меня окончательно утешило. О деньгах я не пожалел. А может быть, окажись я тогда на вокзале в черном кожаном пальто, неизвестно, где бы я сейчас находился. А тут корявый пиджачок, какие были на всех, стоптанные башмаки... Чего с меня взять? Верно ведь?..
Октябрь, 1985
У меня, в общем, счастливая литературная судьба. Она сложилась из многочисленных трудностей, препятствий, конфликтов - это ли не счастье? Судьба меня закалила, многому научила и в то же время не лишила способностей выражать себя теми средствами, которыми меня наделила природа. Хорошо или плохо я ими распорядился - не мне судить. Во всяком случае, я очень старался. Если бы я умел обольщаться на свой счет, я бы считал, что мне предстоит теперь написать самую значительную свою вещь. Но, к счастью, я научился не обольщаться...
Булат Окуджава