Искусство наступать на швабру
Шрифт:
— Нет, все-таки прав я был, когда призывал посадить коммунистов на кол! — не удержался Гераклов.
— И чего бы вы этим добились? Ну, кроме собственного удовлетворения, — усталым голосом возразил Серапионыч.
— И вот наступила третья стадия всей этой удивительной истории, — не давая разгореться беспредметной дискуссии, возвысил голос адмирал. — Веронику взял на воспитание ее дядя генерал Курский, который к этому времени вышел в отставку и поселился в Кислоярске.
— Одну минуточку, — вновь попросила слова радистка Кэт. — Мне кажется, что гибель Курских таит в себе еще немало загадок. Точнее, не сама гибель, а то, что за нею последовало. Константин Филиппович,
— Ну естественно, — самоуверенно ответил Гераклов. — Мне нечего скрывать от своего народа!
— Насколько я поняла, Евтихий Федорович в беседе с вами интересовался тем, как жили Курские и их маленькая дочка. — Политик кивнул. — A мне хотелось бы узнать, что было сразу после их исчезновения. Может быть, вы, как сосед, что-то видели и что-то слышали? Итак, утром к вам прибежала Вероника и сказала, что ее родители исчезли…
— Ну да. Я первым делом позвонил в милицию, и она довольно скоро приехала. Сотрудники опросили Веронику, меня, других соседей и уехали. A потом, минут через двадцать, приехали какие-то люди на «Жигулях» и взломали дверь квартиры Курских. Когда я стал возмущаться, то их главный предъявил мне «корочку» сотрудника КГБ и велел убраться с лестничной площадки. Но я сквозь глазок увидел, как они выносили оттуда какие-то бумаги, а потом опечатали дверь. Я еще подумал, что это было связано с научной деятельностью профессора Курского…
— Как опечатали — штампом КГБ? — удивился адмирал.
— Да нет, в том-то и фокус, что это была печать городской прокуратуры! — воскликнул Гераклов.
— Ну понятно — Рейкин и Железякин действовали совместно, — сказала Кэт. — Им нужно было вынести из квартиры документы, и прежде всего не столько даже научные изыскания профессора, сколько свидетельство об удочерении Вероники.
— Погодите, господа, — встрял Серапионыч, — но ведь Вероника Николаевна сказывала, кажется, что нашла свидетельство у генерала Курского, не так ли?
— Это была фотокопия, — подала слабый голос Вероника. — Должно быть, родители еще раньше передали ее дяде, на всякий случай.
— Да, этого люди Разбойникова не учли, — заметила Кэт. — Но мы, кажется, опять отвлеклись. И долго еще квартира стояла опечатанной?
— Пару недель, — подумав, ответил Гераклов. — Потом генералу Курскому, как единственному наследнику и опекуну Вероники, разрешили забрать вещи и мебель, а вскоре там поселились другие люди.
— Константин Филиппович, вы были на похоронах Курских? — продолжала расспросы радистка.
— Да, конечно, был.
— И ничего необычного там не заметили?
— Да нет. Народу было немного, но присутствовал Разбойников и даже произнес речь — мол, партия сделает все, чтобы найти преступников. Кто же мог знать, что он сам их и прикончил!
— Трупы были сильно изуродованы?
— Должно быть, сильно, так как их лица были прикрыты.
— Вот еще загадка, — вдруг сказал доктор Серапионыч, — где находились трупы до похорон? Ведь ко мне в морг их не привозили…
— Да, сплошные загадки, — сокрушенно покачал головой адмирал, — и на большинство из них мы уже, скорее всего, ответа никогда не получим. Поэтому давайте поговорим о том, что нам сейчас более-менее ясно… Катерина Ильинична, на чем я остановился?
— На том, что Вероника попала к своему дяде-генералу, — напомнила радистка.
— Да. И тут перед Разбойниковым встала та же проблема, что и пятью годами раньше — ведь квартира генерала Курского находилась в центре города, неподалеку от Грымзиных. И тогда по инициативе Горсовета (естественно, с подачи Разбойникова) знатному земляку
— Как же он меня ненавидел! — вырвалось у Грымзина.
— И даже больше, чем меня, — не без доли ревности добавил Гераклов. — Вы в расстрельном списке стояли вторым, а я — лишь третьим.
— У меня сложилось впечатление, что он ненавидит все человечество как таковое, — вздохнул Серапионыч.
— Но, к счастью, с Вероникой он просчитался, — продолжал адмирал Рябинин. — Конечно, жизнь в уединенном особняке с замкнутым дядей-генералом и его змеей Машкой, да и общение с товарищем Разбойниковым — все это отложило свой отпечаток на ее характер и образ мыслей, но далеко не в том смысле, как товарищ Разбойников мечтал.
— Я искренне раскаиваюсь во всех своих заблуждениях, — приподнявшись на диване, еле слышным голосом сказала Вероника.
В кают-компании ненадолго воцарилось молчание.
— И что же это получается? — нарушил тишину Гераклов. — Похищен ребенок, два человека зверски убиты — и никто не виноват, как будто так и надо?!
— A что тут сделаешь? — возразила Кэт. — Чекисты и коммунисты умели прятать следы своих преступлений. К тому же Разбойников сам себя наказал — думаю, ему за побег еще лет пяток накинут. A Рейкин и Железякин пред земным судом уже не смогут предстать.
— Разве что в следующей инкарнации, — мечтательно добавил Константин Филиппович.
ДЕНЬ ТРИНАДЦАТЫЙ — СУББОТА
В субботу утром «Инесса Арманд» снялась с якоря, а уже около полудня грациозно причалила к Кислоярской пристани. Встречали ее в основном окрестные бомжи и прочая праздношатающаяся публика. Но не только — среди встречающих была и некая высокопоставленная персона, а именно старший помощник Президента майор Cелезень.
— Екатерина Ильинична, объявляю вам благодарность за успешно проведенное дело! — рявкнул майор, едва радистка Кручинина спустилась с трапа. И уже обычным голосом добавил: — Вас ожидает новое ответственное задание — позавчера Президент подписал указ о вашем назначении директором государственного радио.
— Правда? — обрадовалась Кэт. — Знала бы, так попросила адмирала плыть быстрее…
— Тише едешь — шире морда, — со смаком произнес свой любимый афоризм майор Cелезень и, галантно подав даме руку, удалился с нею в президентский «Мерседес».
Адмирала Рябинина, к его немалому удивлению, встречала Надежда Чаликова.
— Наденька, ну как это вы успели раньше меня? — вопросил он, не забыв, однако, поцеловать ей ручку.
— Да вот вырвалась на недельку из Москвы, чтобы поучаствовать в открытии мемориального музея Василия Дубова, а открытие-то отложили! — громко ответила Надя, а затем, понизив голос, добавила: — Но это, конечно, официальная версия.