Искусство наступать на швабру
Шрифт:
— Скажите, Надя, а где все это время находилась Лидия Владимировна? — спросил Дубов.
— У вас дома, — небрежно ответила Чаликова. — Ваша домохозяйка Софья Ивановна любезно предоставила ей приют. Кстати, она же помогла и с антуражем для посылок.
— Значит, и посылки — тоже ваших рук дело?
— А то чьих же? Отправляя их, я преследовала две цели — направить вас с инспектором Столбовым на правильный путь поисков и создать в доме нужную психологическую атмосферу. И, похоже, мне это удалось. Первым делом я послала Буратино, то есть вам, переворачивающееся зеркальце, чтобы подсказать правильное решение загадки о якобы пропавших часах. Посылая Дуремару книжку про черепашек-ниндзя, я
— Значит, вы уже с самого начала подозревали Карабаса? — спросил детектив, ласково приобнимая Чаликову за плечи.
— Не совсем, — призналась журналистка. — Лидия Владимировна сказала, что ее подкараулили в темном коридоре, схватили сзади и поволокли в гостиную. При этом она ощущала на лице легкое щекотание. Сначала я не придала этому значения, но потом догадалась, что причиной щекотки могла стать борода.
— Да, Наденька, — сказал Дубов. — На сей раз вы на сто пунктов переплюнули даже таких профессионалов сыска, как мы с Егором Трофимовичем Столбовым. Но вот последний вопрос. Я все понимаю — зеркало, черепашки, мышеловка… Но откуда у Софьи Ивановны взялась книга Ленина по марксистской экономике — ума не приложу!
— Книга Ленина? — удивилась Надя. — Ничего подобного я никому не посылала.
— Мне показалось странным, что Грымзину пришли подряд две посылки: одна с ниндзями, а другая — с книжкой по марксистской экономике, там еще была закладка в виде доллара… A-а-а, — смекнул Василий, — должно быть, ее прислала та дама.
— Какая дама? — насторожилась Чаликова.
— Ну, которой наш уважаемый банкир передал выкуп. То есть она на самом деле, конечно, не дама, а бывший прокурор Рейкин.
Чаликова подскочила на стуле:
— Рейкин? Прокурор?! Выходит, что и тут замешана эта банда!
— И заметьте — эти авантюристы изменили тактику, — добавил детектив. — Теперь они уже действуют не сами, а через других людей, которые всегда считались благонамеренными гражданами.
— Вот именно — они, — подхватила Чаликова. — Не сомневаюсь, что и полковник Берзиньш крутится где-то поблизости.
Но тут раздался голос режиссера Святославского:
— Господа, я уже мыслил закрыть репетицию, но открылись престранные обстоятельства, вернувшие взад Тортилу, но изъявшие из наших дружных рядов Карабаса Барабаса. Мы должны посоветоваться о том, кому достанется его переходящая борода, а потом продолжить вплоть до завтрака…
Несмотря ни на что, благотворительный спектакль все-таки состоялся. Хотя во избежание всяких неожиданностей были приняты надлежащие милицейские меры, но, пожалуй, единственной неожиданностью стал бурный успех представления. А на следующий день за обедом в ресторане «Три яйца всмятку» Дубов, Серапионыч и Столбовой обменивались впечатлением и о спектакле, и о сопутствующих ему обстоятельствах. Так как ни Ерофеева, ни баронессы Хелен фон Ачкасофф на сей раз не было, то сотрапезники могли побеседовать достаточно откровенно.
— Ну, что говорит господин Романов? — спросил детектив. — Хотя вряд ли он скажет больше, чем Козлов. «Сладкую парочку» ловить надо, вот кого!
— Совершенно с вами согласен, — вздохнул Столбовой. — Ну а Романова мы отпустили под подписку о невыезде.
— О, вот веселое сообщеньице, — встрял в разговор Серапионыч. Обложившись целой кипой газет, он выуживал оттуда информацию. — Послушайте, что пишет «Панорама»: «При демократах нравственность опустилась ниже всякого достоинства. В полночный час
— А, ну это о Наде и Лидии Владимировне, — рассмеялся Василий. — Представляю, что они написали бы, если бы узнали, что в розовой сорочке разгуливала первая леди «Грымзекса»!.. Да, так что же с Романовым — зачем вы его отпустили?
— Об этом просил сам Грымзин, — понизив голос, сообщил инспектор. — По-моему, он просто не хотел давать огласку ночному инциденту. Да вы ж сами помните, как настойчиво он просил всех нас не распространяться об этом деле. Оно и понятно — любой скандал тут же скажется на репутации его банка.
— Да, но ведь Романов подозревается еще и в покушении на жизнь Надежды Фроловой, — напомнил Дубов.
— А вот оперативная сводочка, — сообщил Серапионыч. — «Пост ГАИ номер 3: В 3.11 ночи по Елизаветинской улице в сторону ул. Незнанской с недозволенной скоростью бежала лиса в медицинском халате, издавая звуковые сигналы нечеловеческим голосом. Требования остановиться игнорировала».
— Ну, это ж как раз и была потерпевшая гражданка Фролова, — хмыкнул Столбовой. — А бежала она, между прочим, из морга. — И как бы мимоходом добавил: — После вашего заключения, так сказать, о ее смерти…
— Ну, ошибся маленько, — недовольно пробурчал доктор и углубился в очередную газету.
— Ничего себе маленько, — покачал головой инспектор. — Да, так вот о Фроловой. То есть о Романове. Должен признать, Василий Николаич, что интуиция вас не подвела — похищали Лидию Владимировну и нападали на Фролову разные люди.
— Ну, кто похищал госпожу Грымзину, мы знаем, — заметил Дубов. — А кто же нападал на Фролову? Хотя я подозреваю, что на нее напали, приняв за Чаликову…
— А, а вот и рецензия на спектакль, — обрадованно перебил Серапионыч. Теперь он изучал газету «Интимный театр». — Как всегда, лихо пишет наш главный театровед Гарри Петушков: «Славная была постановочка. Но об актерах солидному критику, каким является автор этих строк, даже и говорить-то тошно. Не пойму, какому болвану пришла в голову мысль пригласить на главную роль детектива Дубова — с таким же успехом Буратино могло бы сыграть обычное полено. Грымзин в роли Дуремара выглядел столь органично, что у меня закралась крамольная мысль — а не пора ли ему бросить свой банк и отправиться на болото ловить пиявок. Исполнитель Пьеро инспектор Столбовой мог бы ему составить подходящую компанию. Конечно, хорош был Мешковский в роли Сизого носа: играл столь достоверно, что алкогольный перегар валил с ног зрителей в последних рядах. Неплох Карабас в исполнении постановщика Святославского. Меньше бы наступал на бороду собственной песне, то в конце третьего акта не потерялся бы в юбках Мальвины». Ну и дальше в том же духе. Извините, я вас, кажется, опять перебил.
— Да пустяки, — усмехнулся Столбовой, — было очень приятно услышать мнение театрального знатока о своих актерских способностях. Да, так вот о покушении на… ну, скажем так, исполнительницу Алисы. Если вы заметили, в масках, закрывающих все лицо, играли шестеро — лиса Алиса и пятеро псов-полицейских.
— Ну да, — подтвердил Василий. — Это ведь ваши оперативники? Но на репетиции их было пять, а на спектакле всего лишь четыре.
— В том-то и дело, — поспешно подхватил Столбовой, заметив, что Серапионыч снова собирается процитировать какой-то смачный кусок из газеты. — Из пятерых моими оперативниками были только четверо — Донцов, Блинцов, Сенцов и Воронцов. А пятый — некто Савельев, регулировщик ГАИ, причем близко никто из наших с ним не знаком. — Инспектор хотел сделать эффектную паузу, но эффектной паузы не получилось — заговорил доктор: