Искусство обмана. Популярная энциклопедия

Щербатых Юрий Викторович

Впрочем, в жизни встречались обманщики и почище. К таким виртуозам обмана можно смело отнести графа Александра Калиостро, серьезно уверявшего современников в своем бессмертии. «Вы знаете, виконт, подобную мысль я где-то уже слышал… Ах, да, это было на пиру у Клеопатры — ее произнес наместник Александрии. Увы, нет ничего нового под луной!» — подобными фразами Великий Копт сопровождал свои фокусы по превращению свинца в золото.

В романе русского писателя XIX века Е. Салиаса «Кудесник», посвященном этому всемирно известному авантюристу, есть следующие строки: «К графу шли всякий за своим. Всем было известно, что у него несметное богатство, так как он сам при помощи алхимии делает золото и бриллианты. Одни спешили на его великолепные обеды и ужины, другие — чтобы поправить при помощи алхимии

свои пошатнувшиеся состояния, третьи, посмелее, — чтобы войти через него в сообщество с духами и мертвецами. Наконец, большая часть, и в особенности простой народ, шли не к алхимику, а к замечательному медику. Невероятные излечения графа-доктора, почти сверхъестественные, были известны во всем Париже. Молва о них опередила еще его появление, а теперь несколько случаев подтвердили эту молву. Вдобавок кудесник-доктор, возвращая едва живых и умирающих к жизни, делал это всегда даром…

Многие благоразумные люди и в высшем кругу, и среди буржуазии пожимали плечами, презрительно усмехались и даже сердились, когда при них говорили о кудеснике Калиостро.

Они объясняли все очень просто. Графиня Лоренца была для них только развратная женщина, которою ловко торговал ее муж, сам же он был шарлатан и талантливый фокусник.

А. Калиостро

Его чудесные исцеления совершались всегда в среде простонародья, а два опыта исцеления в высшем кругу не удались. Эти благоразумные люди доходили до того, что уверяли, но бездоказательно, что граф Калиостро нанимает людей-полубродяг из предместья Св. Антония и заставляет их разыгрывать роли больных, умирающих, а иногда даже мертвых, чтобы над ними показать свои чудеса».

В совершенстве владел тонким искусством обмана ближних своих, не говоря уже о дальних, министр иностранных дел Франции Шарль Морис Талеиран. На протяжении всей своей жизни он многократно обманывал своих боссов, включая Наполеона Бонапарта и Людовика XVIII. При Наполеоне он шпионил в пользу Александра I, а потом предал и его. Недаром после смерти Талейрана появился такой анекдот:

— Вы слышали, графТалейран умер!

— Гм… интересно, зачем это ему понадобилось?

Не отличалась правдивостью и наша Екатерина II. Как отмечает историк Я. Л. Барсков, один из лучших знатоков екатерининского правления, «ложь была главным орудием царицы, в своей жизни с раннего детства до глубокой старости она пользовалась этим орудием, владея им, как виртуоз. Она обманывала родителей, гувернанток, мужа, любовников, подданных, иностранцев, современников и потомков».

Вообще недаром восемнадцатое столетие было названо кем-то веком обманщиков и авантюристов. Взять хотя бы гетмана Ивана Степановича Мазепу — героя или скорее «антигероя» пушкинской «Полтавы». Как пишет о нем известный ученый Н. И. Костомаров, «…это был человек чрезвычайно лживый. Под наружным видом правдивости он был способен представиться не тем, что он был на самом деле, не только в глазах людей простодушных и легко поддающихся обману, но и пред самыми проницательными.

Мазепа

При таком-то качестве он мог прельстить Петра Великого и в продолжении многих лет заставить признавать себя человеком самым преданным русскому престолу и русскому государству. Мазепа носил постоянно на себе отпечаток того простосердечия, который лежит в характере и приемах малоруссов, показывал всегда отвращение к хитрости и коварству, часто отличался добродушною веселостью, всех любил угощать, и казалось, будто у него все сердце нараспашку; через то он располагал к откровенности своих гостей и приятелей и выведывал от них все, что ему нужно было.

Перед царем,

выхваляя свою верность, он лгал на малорусский народ и особенно чернил запорожцев, советовал искоренить и разорить дотла Запорожскую Сечь, а между тем перед малоруссами охал и жаловался на суровые московские порядки, двусмысленно пугал их опасением чего-то рокового, а запорожцам сообщал тайными путями, что государь их ненавидит и уже искоренил бы их, если бы гетман не стоял за них и не укрощал царского гнева».

Кстати, перечитывая Костомарова, лишний раз убеждаешься, что ум и хитрость явно не связаны однозначно друг с другом. Можно иметь прекрасно развитые умственные способности, высокий интеллект и сообразительность и быть полным профаном в области обмана и утонченного коварства. Именно это случилось с любимцем Петра I князем Александром Даниловичем Меншиковым.

В. Суриков. Меншиков в Березове

После смерти Екатерины I Меншиков фактически стал единовластным правителем страны.

Не забывая о собственном кармане, он тем не менее продолжал дело своего усопшего патрона по укреплению могущества России. Но он позабыл главное правило большой политики: «там не может быть друзей, есть только союзники», а уж врагов — не счесть.

Излишне доверившись показной преданности воспитателя юного императора барона Остермана, Меншиков постепенно утратил контроль над малолетним Петром II. Как писал Костомаров, «…Меншиков, воспитанный в школе Петра Великого, был умен, но недостаточно проницателен: он не умел впору узнавать ловких и хитрых людей. Он доверился Остерману более, чем кому-нибудь, и не подозревал, что от этого человека более, чем от кого-нибудь, угрожала ему гибель.

Остерман сговорился с Долгорукими, отцом и сыном, и внушил им честолюбивое желание устранить Меншикова от государя, разорвать предполагаемый брак с дочерью Меншикова и свести Петра с княжною Долгорукою. Вместо того чтобы сообразно воле Меншикова понуждать молодого государя учиться, Остерман потакал его празднолюбию, склонности ко всяким развлечениям и особенно к охоте, на которую молодой государь часто ездил в окрестностях Петергофа. И Долгорукий, и тетка государя Елизавета постоянно вооружали Петра против Меншикова, представляя ему, что Меншиков зазнается и не оказывает своему государю должной почтительности».

Закончилась эта история тем, что, настроенный князьями Долгорукими против Меншикова, Петр II приказал лишить его всех богатств и званий и отправить в ссылку.

Коварный барон Остерман тем временем сделал головокружительную карьеру. То, что этот взлет был не случайным, подтверждает его поведение в другой критический момент русской истории — когда после смерти Петра II власть переходила к Анне Иоанновне. Члены Верховного совета решили воспользоваться удобным случаем и ограничить права и власть вступающей на престол императрицы, логично сообразив, что та скорее предпочтет выбрать слегка урезанную власть, чем отказ от короны. Для этого они решили составить так называемую кондицию — условия, на которых Анне предлагалась императорская корона. Фактически на основании этих условий реальными правителями страны становились знатные бояре, члены Верховного совета.

Императрица Анна Иоанновна

Осторожный Остерман, предчувствуя, что эта затея не кончится добром, попытался отказаться от участия в этой авантюре. Как пишет Костомаров, «сначала он прибегнул к прежней уловке: представлял, что он по происхождению иноземец, и по этой причине ему не под стать решать судьбы русского государства. Но министры стали его уговаривать и понуждать; он наконец согласился и стал словесно редактировать пункты кондиции, но не в виде диктовки (как его об этом просили).