Искусство требует жертв. Видеоклип на «отлично»
Шрифт:
– Эй, девчонки, – не унимался Жмуркин. – Идите к нам, я режиссер!
– Может, вломить ему? – громко спросил один из соседей.
Подруга удержала его за рукав.
Жмуркин стал говорить громче:
– Тогда я и говорю Теплякову, слышь, чувел, я к тебе через пару дней подкачу. А Тепляков мне отвечает, заходи и не тяни проволоку,
Соседняя компания встала и вышла.
– Дурак ты, Жмуркин, – прошептал Витька. – Зачем?
– А пускай, – Жмуркин махнул рукой. – Надоели мне все они. Одиночество – удел гения. Они все надо мной издевались, а я им вставил!
Парамохин доел свои бутерброды, допил коктейль и сказал:
– Ладно, мужики, я попер. Мне надо еще делов наделать всяких. Вы, если надо, звоните, заходите.
– Мы зайдем, – пообещал Жмуркин. – Твоя доля тоже ведь в клипе есть. И дружбанов твоих. Да и вообще, сам заходи. И если чего надо, и так, просто, с дружеским визитом.
– Угу. – Парамохин пожал всем руки и вышел.
– Девушка, – позвал Жмуркин официантку. – Принесите еще коктейлей. И мороженого. И включите музыку, у вас написано, что живая музыка…
– Живая музыка только на утренниках. У вас утренник?
– У нас обедник, – сказал Жмуркин. – Девушка, вы знаете, а я режиссер…
– Это помешанный, – сказал Витька официантке. – Но вы не бойтесь, он не буйный. Включите ему что-нибудь, радио например. А то он зарыдает и потребует жалобную книгу.
Официантка принесла еще коктейлей и включила радио. Работала местная станция, играла какая-то левая музыка, эстрада, что-то про огромную, как дирижабль, любовь. Жмуркин выразил неудовольствие и собрался уже потребовать перейти на другую волну, как вдруг зазвучали знакомые аккорды. А потом:
Антонов, Петров, Мочалкин,
Телегин, Чупров, Синицин, Галкин…
Жмуркин пролил остатки коктейля на скатерть.
– Что это?! – в один голос
– Утром я отнес диск на радио, – в голосе Жмуркина пело торжество. – Им понравилось! Они сказали, что это супер! Глядите! – Жмуркин указал пальцем. – Глядите, это слава!
Официантка протирала стойку и притоптывала ногой в такт музыке.
– Глядите, олухи! – скрипел Жмуркин. – Внимайте, несчастные!
Витька глядел. И Генка глядел. И оба внимали.
– Кис-киc, что же ты скис… – напевала официантка. – Кис-кис…
Витька хотел сказать, что он удивлен, и даже очень удивлен, что он… Но Жмуркин остановил его жестом. Жмуркин наслаждался ситуацией.
«Кис-кис» закончилась.
– Дайте мне салат, – Жмуркин почти рыдал, – я упаду в него лицом!
– Салат только свекольный, – крикнул повар. – С чесноком…
– Мне нельзя чеснок, я вампир! – крикнул Жмуркин. – Дайте что-нибудь без чеснока!
Генка посмотрел на Витьку. Витька кивнул. Они подхватили Жмуркина под локти и потащили к выходу.
– Мне нельзя чеснок! – верещал Жмуркин. – Я Дракула-2005, отпустите…
Но Витька и Генка уже выталкивали его в дверь. Жмуркин бессистемно сопротивлялся.
Перед тем как за спиной захлопнулась дверь, Витька услышал:
– Классная песня, – сказала официантка повару. – Наконец что-то новенькое…
Жмуркин поднатужился и вырвался. Он побежал вдоль улицы, Витька и Генка пустились за ним. На пересечении с улицей Водопроводной Жмуркин забежал в подъезд.
– Крышу у него совсем сорвало! – выдохнул Витька. – Псих натуральный. Еще из окна выпрыгнет…
Но Жмуркин не выпрыгнул из окна. Он сидел на ступеньках между третьим и четвертым этажами.
– Кис-кис, чего же ты скис? – спросил Витька.
– Кинщик заболел… – протянул Генка.
Но Жмуркин не ответил. Он плакал.