Искусство ведения войны. Эволюция тактики и стратегии

Фиске Аллан Брэдли

Одной характерной чертой войны с Австрией, которую стратеги и авторы книг по стратегии склонны не замечать, является тот факт, что за некоторое время до начала войны пруссаки предусмотрительно приняли на вооружение новое изобретение – заряжаемое с казенной части «игольчатое ружье», чего не сделали австрийцы. Стратеги и теоретики в этой области в большинстве случаев продемонстрировали склонность недооценивать влияние механических и научных усовершенствований в оружии и устройствах и приписывать все победы маневрам войск, задействованных как в стратегических операциях, предшествовавших сражению, так и тактических во время его. Это естественно, однако в то же самое время можно обратить внимание на то, что поскольку единственное назначение ружья в руках солдата – попасть во врага пулей, то ружье в руках солдата, которое в два раза лучше ружья в руках противника, имеет эффективность, почти равную двум против одного;

а так как получение реального превосходства в способности нанести урон врагу является конечной целью стратегии, то принятие на вооружение усовершенствованного оружия является таким же успехом стратегии, как и выбор того или иного направления движения, или их комбинаций, или других маневров в реальных боевых действиях. Принятие на вооружение нового оружия в мирное время является, разумеется, актом скорее подготовительной, нежели военной стратегии; но цель жизни Мольтке состояла в том, чтобы сделать подготовительную стратегию более важной, чем стратегию военную.

Пруссаки немедленно вторглись в Саксонию, оккупировав Дрезден и Лейпциг 18 и 19 июня. Затем они стали выдвигаться вперед пятью главными колоннами (перебрасывались по пяти железным дорогам), которые позже объединились в три и образовали Эльбскую армию на западе, 1-ю армию под командованием принца Фридриха-Карла в центре и 2-ю армию под командованием кронпринца (Фридриха-Вильгельма) на востоке. Эти армии беспрепятственно (хотя и медленно) прошли через горные проходы, выйдя на равнины Богемии. Войска обеих сторон насчитывали около 250 000 человек у каждой. Пруссаки были чуть более многочисленны и гораздо лучше вооружены, снабжены, организованы и обучены. Во второй половине июня произошел ряд небольших сражений, вызванных безуспешными попытками австрийцев помешать Эльбской армии соединиться с 1-й армией, а им двоим – слиться со 2-й армией. Но 30 июня Эльбская и 1-я армии под личным командованием короля Пруссии предстали перед врагом, который сосредоточил свои силы у крепости Кёниггрец (совр. Градец-Кралове) и деревне Садова; а в это время 2-я армия под командованием кронпринца находилась совсем недалеко к востоку.

Австрийская армия была выстроена спиной к Эльбе. Ее позиции были тщательно укреплены, но их выбор был несколько неразумным, ведь река была прямо позади, что в случае поражения делало отступление для австрийцев более проблематичным. Около полуночи 2 июля прусский король принял решение идти в атаку на заре следующего дня и отправил приказ кронпринцу нанести удар по вражескому правому флангу, как только это будет возможно осуществить – около двух часов пополудни, по его расчетам. Ранним утром основные силы пруссаков под непосредственным командованием короля в составе Эльбской и 1-й армий пошли в решительное фронтальное наступление, которое продолжалось без перерыва до полудня – того времени, когда запас артиллерийских снарядов уже подходил к концу; никаких плацдармов захвачено не было. Положение пруссаков было похоже на положение англичан под командованием Веллингтона в битве при Ватерлоо, когда Веллингтон воскликнул: «За ночь или Блюхера!» И, как в битве при Ватерлоо, долгожданное подкрепление все-таки пришло и обрушилось на правый фланг противника, превратив страшное противоборство с сомнительным исходом в окончательную победу.

Победа была настолько окончательной, что Австрия – признанная главная сила в Германии на протяжении многих веков, подписала договор о перемирии лишь 22 июля, подтвердила его 23 августа в Пражском договоре, согласилась на роспуск Германского союза (во главе которого стояла Австрия) и, фактически, приняла все изменения, предложенные Пруссией. Пруссия незамедлительно образовала Северогерманский союз и практически подчинила себе все северогерманские государства, взяв под контроль их связи с иностранными державами, а их вооруженные силы – под свое командование.

Следующей войной, к которой имел отношение Мольтке, была война с Францией. Императором Франции был Наполеон III, который держался у власти благодаря своему умелому и беспринципному потворствованию тщеславию и любви к удовольствиям французов, особенно простонародья. Блестящие успехи французских войск в Крымской и Итальянской войнах, красота императрицы и великолепие выставки, проведенной в Париже в 1867 г., на которой французский император развлекал российского императора и короля Пруссии – своих гостей, убедили французов (и почти весь цивилизованный мир) в том, что Франция – величайшее государство в Европе, а Наполеон III – величайший монарх.

Внешне Франция была великим и высокоразвитым государством, а французская армия могла сравниться с армиями Наполеона Великого. Но правительство было коррумпировано, в народе поддерживалось благодушное настроение ложными отговорками, и вся эта конструкция была готова рухнуть при первом же решительном ударе. Веря

в то, что правительство в стране надежно, а армия – самая лучшая в мире, французский народ жаждал славы и ревностно смотрел на растущую силу Пруссии. Император испытывал такую же ревность, но едва ли можно допустить, чтобы он не знал, что немецкая армия превосходит французскую как по численности, так и по уровню подготовки. Безусловно, Мольтке все это знал.

Нет необходимости здесь вникать в подробности ссоры, которая привела к разрыву. Нужно лишь констатировать, что 19 июля 1870 г. Франция при восторженной поддержке всего народа объявила Пруссии войну.

Мольтке разрабатывал планы войны с Францией еще с 1857 г. и совершенствовал мероприятия по мобилизации и транспортной переброске армии к границе между Францией и Германией, которые ежегодно пересматривались для приведения в соответствие со всеми постоянно изменяющимися условиями. В результате, когда 15 июля он получил тайный приказ о мобилизации армии, его планы были полностью готовы. По ним и действовали, время от времени внося изменения, как того требовали возникающие ситуации. Но благодаря своему глубокому изучению проблемы на всех ее этапах Мольтке настолько хорошо сумел угадать, какими будут первые шаги французов, что вынужденных изменений было мало, и их легко было внести.

С другой стороны, Франция, несмотря на воинственный пыл своего народа, его сильное желание славы, его ненависть к Пруссии и понимание того, что однажды должна начаться война, была совершенно к ней не готова. Военный министр Франции докладывал императору, что армия готова «до последней пуговицы на гетрах». Последовавшие события доказали, что армия была не готова, а он даже не знал об этом; при этом сказанная им фраза показала, что его мысли были более заняты материальными потребностями армии, нежели ее стратегическими планами военных действий.

Император собрал 150 000 человек в Меце, 100 000 в Страсбурге и 50 000 в Шалоне (Шалон-сюр-Марн). Эти три пункта составляли вершины треугольника на границе к востоку от Парижа: Мец был северной его вершиной, Страсбург – южной или юго-восточной, а Шалон – западной. Мольтке сконцентрировал почти всю германскую армию в одном месте к югу от Майнца. Генеральный план Наполеона состоял в том, чтобы дойти лично со 150-тысячной армией из Меца в Страсбург, соединиться там со 100-тысячной армией, а затем этими объединенными силами общей численностью около 250 000 человек вторгнуться в Германию в окрестностях Страсбурга. План Мольтке состоял в том, чтобы отразить вторжение, которое, по его предположениям, с наибольшей вероятностью должно состояться в указанных местах, и – в случае, если он окажется готовым ударить раньше – двинуться во Францию, а затем развернуть всю свою армию направо и на север, чтобы оттеснить французов к северу и нарушить их связь с Парижем. Прусская армия состояла из трех армий общей численностью более 400 000 человек (ок. 500 000 и 1584 орудия. – Ред.). Кроме того, имелись еще 100 000, которые были оставлены в Пруссии на тот случай, если Австрия решит воспользоваться случаем и напасть.

Планы пруссаков были настолько подробными, а меры для их осуществления настолько тщательно продуманы, что результат стал очевиден еще до сражения, так как пруссаки фактически вторглись во Францию до того, как французы собрали свои силы. Первое важное сражение состоялось 6 августа у Вёрта в нескольких милях от франко-германской границы на территории Франции, в ходе которого кронпринц, командовавший 3-й армией, атаковал войска маршала Мак-Магона, прежде чем тот привел их в боевую готовность, и нанес ему такое поражение, что отступление превратилось в беспорядочное бегство, и много французов бежали в Страсбург. (При Вёрте у французов было 35 000 пехоты и 3700 конницы, у немцев 110 000. Французы сражались храбро. Немецкие атаки с фронта в густых построениях приводили к тому, что французы расстреливали немецкую пехоту из игольчатых ружей Шаспо (дальность действительного огня в 3 раза больше, чем у винтовки Дрейзе), митральез и артиллерии и сами бросались в контратаки, осыпаемые огнем крупповских пушек. Однако после продолжительного и храброго сопротивления, охватываемые с флангов, французы начали отходить. Немцы в этом бою потеряли более 10 000 человек убитыми и ранеными, французы 4000 человек убитыми и ранеными и свыше 9000 пленными. – Ред.) Это сражение было проведено преждевременно и не совсем по плану Мольтке: Мольтке хотел, чтобы Мак-Магону отрезали путь к отступлению и вынудили его сдаться. В тот же день состоялось сражение при Шпихерне, расположенном дальше на север и запад, которое также закончилось в пользу пруссаков и вместе со сражением при Вёрте помешало соединению войск Мак-Магона и Базена. Император в тот момент находился с Базеном в Меце, но 14 августа покинул Мец и присоединился к Мак-Магону.