Искусство войны
Шрифт:
– Пора, – шепнул он тихо.
Я с сожалением оторвался от сказочной картины и побрел дальше.
Вскоре потолок опустился настолько, что нам пришлось ползти на четвереньках, таща рюкзаки за собой. И продолжалось это довольно долго, так что ребята начали пыхтеть и ворчать: «Ну сколько можно?»
Наконец коридор расширился и пол его опустился вниз настолько, что можно уже было встать в полный рост. Хорошо, а то коленок я уже не чувствую.
Минут через пять мне стало не до коленок.
– Кварцевый сад! –
Но зрелище того стоило.
Прозрачный бесцветный кварц называется горным хрусталем. Обе стены слегка расширяющегося зала были сплошь покрыты щетками этих кристаллов, которые сверкали в свете наших фонарей так, что больно было смотреть.
Чуть дальше цвет кристаллов переходил в желтый.
– Цитрин, – прокомментировал сержант, – дальше дымчатый раухтопаз. А фиолетовые – это аметисты.
Мы разошлись по залу, любуясь игрой света на миллионах граней. К потолку потянулись разноцветные столбы света, отраженного кристаллами.
– Ради одного этого стоило выигрывать, – заметил Алекс, подходя ко мне.
– Угу, – согласился я, – совсем не то, что туристский маршрут. А как награда это особенно приятно.
Аметистовые щетки становились всё темнее и в одном из углов превращались в совершенно черные. Я долго не мог себе поверить, пытаясь осветить их так, чтобы увидеть проблески фиолетового.
– Зря стараешься, – заметил Меленьяно, подходя ко мне, – это морион, он в самом деле совершенно черный. Собирай всех, нам пора на поверхность.
– Пора? – жалобно потянул я.
– Уже восемь часов.
– Как? – удивился я и посмотрел на часы – да, уже восемь. – Ладно, все построились, – скомандовал я.
Армия послушалась.
Я пересчитал глазами стоящих в строю ребят – нет, никто не потерялся. Хорошо.
– Мы сейчас идем к выходу, – сказал сержант.
– Ну-у! – всеобщий разочарованный стон.
– Все хорошее кончается, – заметил сержант. – Но вы молодцы. С вами можно ходить по пещерам, не то что с туристами.
Он так произнес последнее слово, как будто большинство посетителей пещер были земляными червяками и вызывали у него рвотный рефлекс.
Еще полчаса ходьбы – и мы вышли к вертикальной шахте, с такими же, как у входа, стальными скобами, и выбрались на поверхность уже после заката. На меня сразу же обрушились все звуки и запахи леса, а шестое чувство, напротив, немедленно выключилось: испытание оказалось для него слишком тяжелым. Я не чувствовал ни одного животного вокруг нас, казалось, что я ментально оглох.
На поляне мигали огоньками десантные катера. Пора домой.
К ужину все, не только мы, вернулись в лагерь.
– Остался только полигон, – грустно заметил Гвидо.
– Всю жизнь бы так жил, – подтвердил я, полив клубнику сливками, – очень здорово. Так мы и не придумали, что будем делать потом.
– Как – что? – удивился Алекс. – Это же не единственная пещера на Этне.
– Что? Туристским маршрутом, по огороженной дорожке?! – запротестовал Лео. – Ни за что!
– А ты что скажешь? – поинтересовался я у Роберто. Он хорошо вписался в нашу компанию, но я не уверен, что сам он это понимает.
Роберто пожал плечами:
– На меня не рассчитывайте. У отца отпуск, и мы поедем, куда он скажет.
– Угу, ясно.
– А что, на Этне уже все пещеры открыты? – спросил Тони.
– Устами младенца… – важно произнес Алекс, поднимая указательный палец к небу.
– Ах ты!.. – Тони набросился на старшего брата с кулаками. Алекс, смеясь, уворачивался.
– Стол не своротите! – велел я, хватая тарелку с любимым лакомством, чтобы она ненароком не оказалась на полу. – Тони, ты лучше клубнику ешь. Алекс неисправим, нечего и пытаться.
После ужина я пошел забирать своего приемного сыночка. Синьор Адидже был огорчен тем, с каким восторгом Стратег бросился мне навстречу. Увы, у зверей я самая популярная личность, абсолютно вне конкуренции.
– Ну как он? Не очень хулиганил? – поинтересовался я.
– Нет, – покачал головой врач, – настоящий паинька. Ты его испортишь.
– А может, это он меня исправит, – парировал я.
– Ну разве что, – рассмеялся синьор Адидже. – Никаких болезней, никаких паразитов. Немного истощен. Только не перекорми. Знаю я вас, скормите животному все вкусности, до которых дотянетесь…
– Хорошо, – согласился я. Обещать доброму доктору другого лисенка я не стал: где я его возьму?
Вечером у костра и мы, и те ребята, что ходили разными маршрутами Озерного края, подбирали слова, стараясь описать то, что видели. Голографии не могут это передать, рассказ – тем более. Мучились все ужасно, а толку никакого. С тем же успехом каждый из нас мог бы просто сказать: «Я видел потрясающую красоту. Вот ее бледное отражение», – и предъявить кучу файлов с голограммами.
Незадолго до отбоя, хоронясь во тьме, как настоящие индейские разведчики, к нашему костру подобрались тигрята. Я схватил за шкирку того, кто дышал мне в ухо (боюсь я щекотки), и подтащил к свету – это оказался Луиджи.
– Ты уверен, что я уже перестал сердиться? – поинтересовался я серьезно.
– Ага! – подтвердил мальчишка.
– Наглый, как танк! – прокомментировал Алекс.
– Как очень дурно воспитанный танк, – уточнил я.
Луиджи надулся.
– Ты хоть что-нибудь понял? – Роберто перевел разговор в практическую плоскость.
Луиджи энергично покивал. Я отпустил его воротник: раз понял, так что уж тут… Все понявшего тигренка сразу же оттеснили в сторону. В том, что я не кусаюсь, хотели убедиться еще Вито и Романо.