Искусство жить и умирать
Шрифт:
В тот день, когда в этом мире воцарится более здоровое отношение к смерти, Бардо станет ненужным. Но мы – очень нездоровые люди; мы живем под властью иллюзии, и из-за этой иллюзии остается важным противоядие. Каждый раз, когда кто-то умирает, все его близкие должны совершить попытку разбить иллюзию того, что он умирает. Если они смогут удержать этого человека в состоянии бодрствования, если смогут в каждое мгновение ему напоминать…
Когда сознание устраняется из тела, это происходит не сразу; все тело не умирает в одно и то же время. Сознание сжимается вовнутрь, мало-помалу
Умирал дзэнский мастер. Он созвал к себе монахов и сказал:
– Я хочу кое о чем вас спросить. Подходит мое время, но я не вижу никакого проку в том, чтобы умирать, как все. Все умирают одинаково. Можно немного развлечься. Вот мой вопрос: видели ли вы когда-нибудь, чтобы кто-нибудь умер на ходу?
Монахи ответили:
– Мы сами такого не видели, но слышали об одном мистике, который умер на ходу.
– Значит, это исключается! – сказал Мастер. – Позвольте вас спросить: видели ли вы какого-нибудь мистика, который умер бы, стоя на голове?
– Не только никогда не видели и не слышали, но и не можем вообразить ничего подобного, – сказали они.
– Ладно, – сказал мастер, – значит, так и сделаем.
Он встал на голову и умер.
Толпа вокруг него очень испугалась. Вид трупа сам по себе пугает, но если нужно уложить плашмя труп, стоящий на голове, это еще страшнее. Этот мастер был опасным человеком. То, как он расположил свое тело… он был мертв, но никто не смел его сдвинуть с места или переложить на носилки. Тогда кто-то предложил позвать его старшую сестру, монахиню, жившую в соседнем монастыре. Она была известна тем, что ставила его на место, когда он был непослушным маленьким мальчиком.
За сестрой послали, и она осознала всю ситуацию. Она очень рассердилась. Она сказала:
– Он всегда был таким же непослушным. Он не оставил своих привычек даже в старости. Даже умирая, он не мог воздержаться от того, чтобы не сыграть трюк!
Девяностолетняя женщина схватила посох и пришла в дом мастера. Ударив посохом о землю, она воскликнула:
– Прекрати сейчас же это безобразие! Если уж ты должен умереть, то умри как положено.
Мастер тут же встал и рассмеялся.
– Я просто развлекался, – сказал он. – Мне было любопытно, что сделают эти люди. Теперь я лягу и умру традиционным способом.
И он вскоре лег и умер.
Его сестра ушла.
– Вот теперь другое дело, – сказала она. – Выбросьте его.
Она не оглянулась.
– Нужно все делать как положено, – сказала она. – Что бы ты ни делал, делай как надо.
Таким образом, наша иллюзия смерти – социальная иллюзия. Если у тебя есть хоть немного опыта медитации – если с тобой случился хотя бы проблеск той истины, что ты отделен от тела, если чувство разотождествленности с телом хотя бы на мгновение проникло в тебя глубоко – ты не будешь бессознательным в момент смерти. Фактически, к этому моменту состояние бессознательности уже будет разрушено.
Осознанно, сознательно никто никогда не может умереть, потому что все время продолжает осознавать, что не умирает, что в нем что-то умирает, но не он сам. Человек продолжает наблюдать это отделение и в конце концов находит, что его тело лежит в стороне от него, на расстоянии. Тогда смерть оказывается просто отделением; она равнозначна разрыву связи. Словно я выхожу из дома, а члены семьи, не осознающие мир за стенами дома, подходят к двери и со слезами прощаются со мной, чувствуя, что человек, с которым они пришли попрощаться, умер.
Смерть есть рассоединение тела и сознания. Называть это рассоединение смертью бессмысленно, – это просто ослабление, разрушение связи. Это не более чем переодевание. Таким образом, тот, кто умирает с осознанностью, на самом деле никогда не умирает, поэтому для него вопрос смерти никогда не возникает. Он даже не называет смерть иллюзией. Он даже не говорит, кто умирает, а кто нет. Он просто говорит, что то, что мы до вчерашнего дня называли жизнью, было просто ассоциативным рядом. Этот ассоциативный ряд должен быть разрушен. Теперь началась новая жизнь, которая не входит в прежний ассоциативный ряд. Может быть, это новая связь, новое путешествие.
Но умереть в этом состоянии осознанности возможно, только с осознанностью прожив. Если ты научился жить сознательно, несомненно, ты сможешь сознательно и умереть, потому что смерть – явление жизни; она происходит в жизни. Другими словами, смерть – это финальное свершение того, что ты понимаешь под жизнью. Это не явление, происходящее вне жизни.
Это все равно что дерево, которое взращивает плод. Сначала плод зеленый, потом начинает желтеть. Он становится все более желтым, пока, в конце концов, не пожелтеет полностью и не упадет с дерева. Это падение с дерева – не явление вне процесса созревания плода; скорее, это окончательное свершение самого созревания.
Событие падения плода с дерева не оторвано от процесса его желтения и созревания, скорее, это его кульминация, успешное завершение. А что происходило, пока плод был зеленым? Он готовился столкнуться лицом к лицу с все тем же последним событием. И тот же самый процесс продолжался, когда он еще не расцвел цветком на ветви, когда он был еще скрыт внутри почки. Даже в том состоянии он готовился к окончательному событию. А что сказать о том времени, когда дерево еще не было проявлено, когда оно еще содержалось внутри семени? Та же подготовка продолжалась и тогда. А то время, когда это семя еще не родилось, и было еще скрыто в каком-то другом дереве? Продолжается тот же процесс.
Таким образом, явление смерти – только часть цепи событий, принадлежащих одному и тому же явлению. Конечное событие – не конец, это только разделение. Одни отношения, один порядок заменяются другими отношениями, другим порядком.
Восток и запад, смерть и секс
На земле до сих пор существовали два типа культур – обе однобокие, обе неуравновешенные. Еще не оказалось возможным развить культуру, которая была бы тотальной, целой и святой.