Исламофобия
Шрифт:
Неслучаен поэтому тот факт, что подобные шаблоны и стереотипы всплывают наверх при каждом столкновении Европы с исламским миром. Мы находим нечто подобное даже в наиболее развитых с точки зрения разума и рационализма творениях европейского сознания, как, например, у Данте, Вольтера и Гегеля, т. е. на всех крупных этапах развития европейского теоретического сознания.
Девятнадцатый, двадцатый и начало двадцать первого века не являются исключением. В европейском сознании укоренилась та же исламофобия, которая сопровождала психологию и ментальность колониализма и европоцентризма.
Дихотомия Восток-Запад, характерная для эпохи колониализма, в дальнейшем превращается в дихотомию ислам-Запад. Подобное явление было также связано с системным проникновением психологии и ментальности европоцентризма во все формы общественного сознания. Европоцентризм есть естественное явление, сопровождающее имманентное развитие Европы, отражающее мировозренческий переход от политико-религиозного этапа к политико-экономическому этапу развития. В этом смысле исламофобия становится частью методологических баталий и колониальных интересов. Однако она (исламофобия) приобрела иной характер в процессе формирования современного исламоцентризма. Теперь противоборство этих культурно-политических центризмов становится неизбежным, пока каждый из них не достигнет внутренней полной интеграции в виде окончательного перехода к политико-экономическому этапу собственного развития.
Таким образом, нынешная форма и масштабы исламофобии на Западе есть одно из проявлений естественного противоборства и соперничества вследствие отличия культурных опытов, экономических и геополитических интересов. Следовательно, подобное соперничество и про тивоборство не стихнет, пока исламский мир не достигнет собственной интеграции в критериях собственного опыта. В одинаковой степени это относится ко всем крупным историко-культурным системам, сложившимся на протяжении тысячелетия во многих регионах мира.
Часть I
Исторические, культурные и политические корни исламофобии
‘Абдаллах Насири Тахири
Исторические корни и причины западной исламофобии
(Ситуационный анализ Крестовых походов)
Сегодня исламофобия – одно из главных стратегических опасений западного христианского мира. Эта стратегия – не результат какой-то определенной доктрины. Она устанавливалась и формировалась в течение длительного времени. Такие теории, как «Несовместимость цивилизаций», выдвинутая известным французским социологом Раймоном Ароном, «Столкновение культур» именитого исламоведа и востоковеда Бернарда Льюиса или самая знаменитая из них, «Столкновение цивилизаций» Самуэля Хантингтона, оказали серьезное влияние на формирование исламофобии. Но «инаковость» мусульман с точки зрения христиан и чувство превосходства последних над первыми, которые берут начало в учениях Церкви и являются главными факторами западной исламофобии, имеют историческое происхождение.
Согласно этой исторически сложившейся мысли, «Коран и Мухаммад являются врагами свободы и цивилизации», а «ислам – такая религия, которая не может развиваться, так как очень безнравственна, антинаучна и деспотична» [1] . Кроме того, созданная в этот период литература, например, «Песнь о Роланде», описывает мусульман как идолопоклонников [2] и гласит, что «согласно исламской мысли, необходимо воевать с немусульманами до тех пор, пока рабство перед Аллахом не будет признано и принято во всем мире» [3] . И даже самая резонансная теория «Столкновения цивилизаций» есть итог этого исторического процесса. И, как сказала Ширин Хантер, этого столкновения можно избежать только в случае секуляризации исламского сообщества [4] . До тех пор, пока это исторически сложившееся мнение не будет пересмотрено и подвержено детальному анализу, невозможно институализировать исторически гарантированное сосуществование и диалог цивилизаций между двумя обширными обществами. «Необходимое условие диалога цивилизаций – это изучение причин и факторов спора» [5] .
1
Закзук, Мухаммад Хамди. Ислам ва гарб [Ислам и Запад] (пер. на перс. яз. Худжат Аллаха Джудаки). Тегеран. Институт гуманитарных наук и культурных исследований. 1387 г.с.х. С. 20.
2
Там же, С. 146.
3
Майер, Ханс Эберхард. Джангхаи салиби [Крестовые походы] (пер. на перс. яз. ‘Абд ал-Хусайна Шахкара). Шираз. Ширазский университет. 1371 г.с.х. С. 340.
4
Хантер, Ширин. Айандаи ислам ва гарб [Будущее ислама и Запада] (пер. на перс. яз. Хамайуна Маджида). Тегеран. «Фурузани руз». 1380 г.с.х. С. 26 и 51.
5
Хатами, Мухаммад. Мабании назарии гуфтугуйи тамаддунха [Теоретические основы диалога цивилизаций]. Тегеран. «Савганд». 1380 г.с.х. С. 24 и 46.
До тех пор, пока это изучение, главным предметом которого являются Крестовые походы, не будет проведено должным образом, диалог будет частичным и фрагментарным. Даже если, исходя из теории Канта, обе стороны представят свои отношения основанными на дружбе и товариществе [6] , или их решение будет принято согласно теориям Хоббеса и Лока, которые, несмотря на свои различия, приводят к одинаковому результату. Первый был убежден, что народы, будучи врагами, поддерживают международные отношения ввиду своих интересов, а второй, подчеркивая необходимость принятия во внимание мировых уставов, утверждал конкуренцию народов и цивилизаций [7] .
6
Ханики, Хади. «Гуфтугуйи тамаддунха: заминаха ва чашмандази пайдайиши йак назарийа» [Диалог цивилизаций: основания и перспектива возникновения определенной теории]. Гуфтугуйи тамаддунха: мабании мафхуми ва назари [Диалог цивилизаций: смысловые и теоретические основы] (под редакцией Бахрама Мустакими). Тегеран. Тегеранский университет. 1384 г.с.х. С. 174.
7
Там же… С. 173
Христиане и западный мир познакомились с исламом через Византию, Сицилию и Андалусию, но двухсотлетние войны, известные как Крестовые походы, внесли наибольший вклад в формирование исторически неправильного менталитета христиан. И если даже мы не с теми, кто считает, что «Крестовые походы в любом случае явились основой враждебных отношений, которые сегодня чувствуются между христианским и мусульманским мирами», мы, бесспорно, признаем, что эти войны были самым ярким проявлением скрытой до того враждебности к мусульманам [8] . Настоящая статья призвана проанализировать роль и место Крестовых походов, которые явились одним из фундаментальных факторов исламофобии на Западе.
8
Ас‘ади, Муртаза. Мутали'ати ислами дар гарби инглисиза-бан: аз агаз та шураи дувуми Ватикан [Исламские исследования в англоязычном Западе: с самого начала до Второго Ватиканского собора]. Тегеран. «Самт». 1381 г.с.х. / 1965 г. С. 19.
Крестовые походы и исламофобия
Немногие христианские историки и мыслители признают Крестовые походы трагедией, вызванной неразумностью христиан; трагедией, вызвавшей длительную вражду между Востоком и Западом [9] . Некоторые из них считают эти события величайшей мировой бедой, самым болезненным ударом по цивилизации и главной причиной ненависти между Востоком и Западом [10] .
Крестовые походы, которые были предприняты ради «осуществления мечты» (Морис Бишоп), до недавних пор считались важнейшим событием Средних веков, фактором развития городов и установления стабильной политической системы на Западе. Лишь в последние годы некоторые рассматривают их как очень затратные и пагубные события, которые привели к ухудшению отношений между Западом и мусульманами. Основное мнение на Западе в большей степени основано на идеологических мотивах Крестовых походов. На тех основах и принципах, которые в целом считают исторические суждения такими же, как суждения элементарной математики, и, обращаясь к историческим фактам, объясняют непреложные рациональные истины конкретной религии [11] .
9
Например, Стивен Рансимен, автор книги «История Крестовых походов» (Т. 3. С. 566.1384 г.с.х.).
10
Стюард, Лотроп. ‘Алами нави ислам йа имрузи муслимин [Новый исламский мир, сегодняшний день мусульман] (пер. на перс. яз. Ахмада Мухаззаба). Тегеран. «Таб‘и китаб» 1320 г.с.х. С. 33.
11
Браун, Колин. Фалфаса ва имани масихи [Философия и христианская и вера] (пер. на перс. яз. Татавуса Микаилийана). Тегеран. «Интишарати ‘илми ва фарханги» 1375 г.с.х. С. 86–87.
С другой стороны, исторически сложившееся мнение о том, что каждый, кто не является римлянином (греком или христианином), – это варвар, нецивилизованный и дикий человек и что они, по выражению Пруденция, поэта IV века, отличаются меж собой как человек и животное [12] , привело к тому, что христиане стали считать себя избранной общиной, которая призвана исполнить Божью волю на земле [13] . Это ощущение собственной уникальности они унаследовали от иудеев [14] . Такое мнение сформировало даже особый взгляд на географию. Так, исходя из библейской книги «Исход», еврейский мыслитель I века Иосиф Флавий разделил мир на три части. Согласно Флавию, Европа принадлежала Иафету, сыну Ноя, и его потомкам, Африка – Хаму и его потомкам, а Азия – Симу и его потомкам. Затем в IV–V веках Августин и Иероним поддержали это предположение, и вследствие этого Палестина оказалась в центре земель потомков Сима и стала важнейшим географическим регионом земного шара. По выражению Эгерии, она стала местом встречи христиан [15] .
12
Jones, W.R; «The image of the Barbarian in Medival Europe»; Comparative Studies in Society and History (1971), vol. 13. p. 382..
13
Касим ‘Абдух Касим. Байна ал-адаб ва ат-тарих [Между литературой и историей]. Каир. Институт гуманитарных и социологических исследований. 1824 г.л.х. С. 47.
14
Нардо, Дон. Пайдаиши масихийат [Возникновение христианства] (пер. на перс. яз. Махди Хакикатхаха). Тегеран. «Какнус». 1384 г.с.х. С. 19.
15
Кул, Пини. ас-Сира‘ ал-ислами ал-фаранджи ‘ала Филистин фи ал-курун ал-вуста: Филистин фи китабат ал-‘алам ал-гарби ал-латини фи ал-карнайн ас-сани ‘ашара ва ас-салис ‘ашара лил-милад [Мусульманско-иностранное противостояние в Палестине в средние века: Палестина в сочинениях латинского западного мира в двенадцатом и тринадцатом веках от рождества Христова] (под научным руководством Хадийи Даджани и Бурхана Джахаии). Бейрут. Институт исследований о Палестине. 1994 г. С. 108–119.
После Первого Никейского собора, состоявшегося в 325 г., византийский император, исходя из таких суждений, приказал построить в Палестине церковь и христианизировать восточную часть империи, в частности Палестину, а его советник Евсевий, который был епископом Кесарии, стал побуждать христиан к паломничеству в Палестину в своей книге «Ономастикой». Таким образом, Палестина стала считаться местом второго пришествия Иисуса Христа и Святой землей. На карте Беата Лиебанского, составленного в VIII веке, Палестина изображена в большем размере, чем остальные части света [16] .
16
Там же. С. 10–11. Спустя пару столетий после Крестовых походов Ричард из Холдингема составил в 1285 году свою карту, где изобразил Палестину и Иерусалим в центре мира. В таком положении они изображены и на Херефордской карте мира.